Замолчав, Глеб приложился к бокалу. Ммм! Испанцы, обсуждая достоинства темпранильо, не зря говорят, что это вино соп сиегро – то бишь «с телом». Надо сказать, даже сами виноделы и те до сих пор так и не пришли к общепринятому определению этого расплывчатого термина. Ясно только, что речь тут не столько о букете и аромате, сколько об общей полноте вкуса. Так или иначе, а этот риохский темпранильо определенно был с «телом». Да еще с каким!
Глеб несколько секунд посмаковал напиток во рту, а затем представил его в виде обнаженной красотки, дефилирующей по подиуму. Причем это была не какая-нибудь там костлявая «вешалка», а настоящая «бельевая» модель с самыми соблазнительными и упругими формами. Примерно такими, как у Вероники.
Разговор не клеился, да и начала сказываться усталость. Они рассчитались и молча побрели домой по неестественно многолюдным улицам. Глеба всю дорогу не оставляло ощущение, что какой-то невидимый режиссер, снимающий ночную сцену неведомого фильма, по ошибке здорово переборщил с массовкой.
Вот и знакомый подъезд. Первым делом Вероника отвела Глеба в небольшую комнату без штор.
– Это бывший кабинет Рамона.
– А что тут теперь?
– Пока ничего. Так что ты вполне можешь устроиться здесь на тахте. Годится?
– Вполне.
Было видно, что кабинет Гонсалеса обставлялся исключительно его хозяином.
Красота была безжалостно принесена в жертву практичности – сплошные стеллажи с книгами и безликие коробки с архивами. Единственным украшением комнаты служили несколько огромных фотографий с острыми моментами футбольных матчей.
На одном фото зубастый Рональдо со зверским оскалом на лице забивал гол Оливеру Кану, вытянувшемуся в кошачьем прыжке на фоне бразильского флага, взметнувшегося на трибуне. Надо же, Глеб и не знал, что Рамон был таким заядлым болельщиком. Испанец, однако.
Лишь одно изображение не имело никакого отношения к футболу. Это была фотография маленького Хуана Гонсалеса, сидящего на закорках у улыбающегося отца.
Нежно погладив пальцами стекло, Вероника вздохнула:
– Жутко скучаю по Йоське. Ты даже не представляешь, какой у меня растет классный парень. Настоящий мужчина, даром, что маленький.
– Так может, следовало взять его с собой?
– Нет, пусть пока побудет у бабушки. Мне так спокойнее. – Вероника рассеянным жестом провела руками по волосам. – Ладно, поздно уже. Постельное белье в шкафу, полотенце в ванной. Если захочешь чайку на сон грядущий или чего-нибудь покрепче, и то и другое найдешь на кухне. И не забудь включить кондиционер, а то сдохнешь – сегодня днем было плюс тридцать девять. Спокойной ночи.
Стольцеву всегда плохо спалось на новом месте. А уж по соседству с часами «Густав Беккер» и подавно. Он, разумеется, не стал рассказывать Веронике ни о том, как после их разрыва с упорством маньяка пытался выяснить, какую же мелодию отбивали часы, с которыми связано столько блаженных воспоминаний, ни о том, каким странным образом нашел ответ.
Как-то раз, впервые приехав в Лондон, Глеб, гуляючи по Ист-Энду, услышал колокольный звон, точь-в-точь повторявший бой, заложенный в механизм «Густава Беккера». Выяснилось, что это звонят колокола церкви Сент-Мэри-ле-Боу.
Оказалось, что именно их перезвон был взят часовыми мастерами за образец. И хотя оригинальная мелодия старинного карильона звучала много лучше, чем ее часовая копия, Глебу захотелось наглухо заткнуть собственные уши и не слышать ни звука. С тех пор он дал себе слово, что в Лондон больше ни ногой. А тут за стеной каждый час такая пытка.
Глеб отругал себя за то, что столь необдуманно согласился на это путешествие. В конце концов, разве Вероника не разбила когда-то его сердце вдребезги? С какой стати он должен все бросать и, как пятнадцать лет назад, мчаться ей на помощь? А кто помог ему самому, когда Вероника оставила его ради Рамона? С другой стороны, никто на аркане не тянул – не хотел бы, не поехал.
Он лежал, глядя в темный потолок, пытаясь сообразить, что же на самом деле привело его в чужой город, где согласно завтрашнему прогнозу термометры дружно покажут плюс сорок. Ложное чувство долга? Искреннее желание помочь? Призрак утраченной любви? Надежда? На что?
Несмотря на кондиционер, в комнате было душно. Сна ни в одном глазу. Не помогли ни стакан теплого молока, ни аналогичный объем ледяного пива с изрядной порцией водки.
Поворочившись полчаса, он встал и принялся наблюдать за интенсивной ночной жизнью, происходившей за окном, выходящим на небольшую площадь.