Если раса преодолевает психосоциальный перевал примитивной военной стадии, она спасена. Планета открывает для себя Галактический Союз, и вступает в него на правах младшего партнера, и получает кучу благ. Если же нет… Что ж, хорошей соседкой ей уже не стать, а наши астрономы охотно выжмут из микросверхновой море информации заодно с капелькой простого садистского удовольствия.
Ну а пока созревшая планета решает, взорваться ей или нет, она представляет собой самый интересный объект во всем космосе. Предупрежденные Стражами Разума, следящими из своих межгалактических гнезд за всеми перспективными шариками, студенты, ученые и просто охотники за сенсациями слетаются туда со всей Галактики; хватает и гостей из-за ее пределов. Но есть жесткое условие: обитатели бутона не должны получить даже малейшего намека на то, что они теперь актеры в самой волнующей космической мелодраме. Если туземцы узнают о происходящем, дело будет безнадежно испорчено, независимый психосоциальный выбор не состоится. Поэтому мероприятие очень тщательно охраняется, даром что мы, жители планет Галактического Союза, слывем невероятно зрелыми и мудрыми (с чем папаня категорически не согласен).
Официально считается, что все это делается в интересах науки и образования, но я-то знаю, что очень многие обыватели, утомленные пресной жизнью, посещают планеты-бутоны исключительно ради острых ощущений. И даже Стражи Разума, по слухам, закрывают глаза на мелкие проделки туристов. Наверное, это нехорошо, но так уж устроена Вселенная — коррупция в ней была, есть и будет. А папаня, тот вообще считает, что даже отъявленные злодеи и непроходимые тупицы имеют право на образование — вот и пускай хапают столько знаний, сколько можно добыть любыми нечестными путями.
Пока мы ждали своей очереди в космопорту — причем мелкий ерзал от нетерпения, а маманя погрузилась в самые глубокие интроспективные недра, — я поделился с папаней кое-чем из прочитанного.
— Похоже, сейчас, когда мы вот-вот отправимся, — скромно произнес я, — у меня уже есть большинство ответов на мои вопросы.
— Так и работает образование, сынок, — по принципу антиклимакса, — произнес папаня и подчеркнул свои слова хлопком щупальца. А то, что он сообщил мне затем, было послано узким лучом, чтобы не перехватила маманя. — И я не уверен, что все увиденное тобой будет в точности соответствовать учебникам. У настоящего йорфиса клыки всегда зеленей, чем у снящегося в кошмарах.
Для мелкого путешествие стало сплошным разочарованием — за исцарапанными метеорами иллюминаторами не полыхали никакие солнца. Только поступила команда «Приготовиться к мгновенному перемещению!» — и бац! — мы уже плаваем в густом рое гептопусов и иных галактических существ, в огромной прозрачной сфере космической турбазы, чей диаметр раза в три больше, чем у выбранной нами для посещения планеты.
У турбазы почти невидимая оболочка. Благодаря ее искусственному напряжению и давлению содержащегося в ней воздуха она сохраняет круглую форму. А мы — просто рой зеленоватых полупрозрачных гептопусов, парящих в невесомости на фоне звездного неба. И только одна звездочка с бахромой щупальцев согревает этот объем пространства и привлекшую нас синевато-коричневую планету.
Земля (это если повторять папанино хрюканье) явно имела больше воды, чем суши. Два увиденных мною сразу континента здорово смахивали на раскормленных зеленявок: одна вцепилась в ледяную шапку, другая — в его хвост. Как я узнал позже, континенты на противоположной стороне планеты выглядят еще нелепей — вообразите сценку, где йорфис убивает грунча, а рядом трясется от ужаса седлоспинный флютч. Просто чумовой шарик!
Мы обалдело любовались им с десяток пульсов, пока не заерзал коротыш и не стал выяснять, где тут можно принять ванну. А сеструха углядела тетеньку, маманину приятельницу, которую мы никак не ожидали здесь встретить. Маманя сей же миг вынырнула из своей интроспекции — и давай с этой дамой сплетничать, к великому облегчению папани.
Он мне сказал:
— Пойдем, сынок, разыщем директора турбазы.
Не миновало и оборота, как мы благополучно устроились в отведенном для нас жилище. И что куда восхитительней, особенно для меня, — нам предоставили в личное пользование летающее блюдце. Папаня сунул письмо от Врупа под нос директору, и тот в узел скрутился от желания угодить.
Меня это малость напрягло. Все-таки если не взятка, то, по крайней мере, особая привилегия.
Своими сомнениями я поделился с папаней.
— Сынок, — сказал он, — не забывай, что мы живем не среди ангелов, а среди гептопусов. Мне случилось выполнить для Врупа кое-какую сверхурочную работенку, вот он и решил отблагодарить.