– Наша ошибка в том, что мы слишком много на себя берём, – медленно и внятно проговорил Северус, неотрывно глядя в зелёные глаза, которые от слёз стали блестящими, пьяняще-изумрудными. – Мы верим, что наша искренняя любовь – сама по себе дар, и любая девушка примет его с восторгом. Мы убеждены, что достаточно отдать ей всего себя, без остатка – и она будет счастлива, с благодарностью принимая нашу жертву. Но кто сказал, что ей нужна эта жертва? – Он никак не мог избавиться от невесёлого сарказма в голосе. – Любовь сама по себе – пшик, Поттер, и она никого ни к чему не обязывает, кроме вас самих. И все ваши благородные жертвы нужны только вам.
Поттер вытаращился на него, как на какого-нибудь дракона или фестрала, приоткрыв рот в немом изумлении. Северус невольно перевёл взгляд на влажные, чуть припухшие губы, но это оказалось ещё сложнее, чем смотреть Поттеру в глаза.
– Вы знаете о чём говорите, правда, сэр? – Мальчишка вдруг ухмыльнулся. – Вы ведь тоже верили, что ваши чувства – бесценны. И готовы были на всё ради моей мамы.
– Вашей… мамы?
Время будто остановилось. Северус не мог больше слышать этого, не мог видеть эту ухмылку – он сам опьянел от сумасшедшей близости Поттера. Его следовало наказать за неслыханную дерзость, за то, что вторгается в личное, запретное.
Поттер облизал потрескавшиеся губы. Северус, наклонившись, накрыл его рот своим.
В нос ударил кислый запах дешёвого виски, мышцы сводило от напряжения, но он чувствовал только мягкие губы Поттера и его влажный язык – неподвижный, как и тело мальчишки. На какой-то миг ему показалось, что тот сейчас ответит на поцелуй, но Поттер с силой толкнул его, опрокинув навзничь, и больно вцепился ногтями в предплечья.
Он тяжело дышал, а выражение лица невозможно было прочитать. Вот и всё, подумал Северус, не смея закрыть глаза.
Какое-то время они смотрели друг на друга, а потом Поттер хмыкнул, покачал головой и произнёс задумчиво, по слогам:
– Так вот она какая… ваша великая любовь, профессор Снейп. Мама была права, считая вас ублюдком. Теперь я вижу, как вы чтите её память.
Северус молча плюнул ему в лицо. Поттер нехорошо сузил глаза.
– Значит так, да? Не хотите по-хорошему? Ну, что ж… прекрасно.
Он отпустил его руки и встал, пошатываясь. Северус ожидал удара или пощёчины, но мальчишка поднял свою палочку и нацелил ему точно в лоб. Северус отвернулся.
– Посмотрите на меня, – издевательски протянул Поттер. И, как только их глаза встретились, твёрдо произнёс:
– Легилименс!
========== Глава 4. Отношения ==========
– Мне нужно время.
Поттер сидел на полу, скрестив по-турецки ноги и уткнувшись лицом в собственные колени. Наверное, именно поэтому его голос прозвучал приглушённо и тихо, будто он был не на расстоянии полуметра, а где-то очень, очень далеко.
– Для чего? – равнодушно спросил Северус. Он чувствовал себя выжатым и опустошённым, как после многочасовой пытки в резиденции Тёмного Лорда. А ведь мальчишка практически ничего не делал: всего лишь проник к нему в голову и выпотрошил весь мозг, надругавшись над чувствами, мыслями и воспоминаниями. Такая мелочь по сравнению с тем, что ему пришлось пережить в прошлом.
– Я понял, кто вы есть и чего хотите. – Поттер поднял голову, по-прежнему избегая его взгляда. – Но сейчас я слишком устал, чтобы понять, что нужно мне… Кто я сам?
Последние слова прозвучали вопросительно, словно он действительно надеялся получить ответ.
– Уходите, Поттер. Думайте, ищите, разбирайтесь – только, ради Мерлина, подальше от меня.
– Боюсь, если я сейчас уйду, вы уйдёте тоже.
– Не думаю, что вы от этого много потеряете.
Поттер, наконец, взглянул ему в глаза. В этом взгляде было что-то новое – спокойная твёрдость и непривычное знание, будто мальчишка не просто стал свидетелем чужой постыдной тайны, но был готов принять и разделить её бремя.
– Может быть, и много, – спокойно сказал он. – Подумайте сами: если бы мне было плевать на вас, я бы не сделал… того, что сделал.
– Я больше не хочу думать, Поттер. Тем более, о вас. Убирайтесь!
– Я… смогу прийти снова?
– Кажется, я уже говорил: вы слишком много на себя берёте. Я не собираюсь никуда сбегать.
– Тогда вы просто нашлёте какое-нибудь жуткое проклятие. – Мальчишка неуверенно улыбнулся. – В прошлый раз, когда я залез в ваш думосбор, вы едва меня не убили.
– Я заслужил это, – пожал плечами Северус: – В конце концов, вы не увидели ничего, что не касалось бы лично вас.
– Спасибо, профессор, – неожиданно выдал Поттер. – За то, что позволили… понять.
– Это пагубная привычка – постоянно благодарить меня. Советую избавиться от неё как можно скорее.
Северус устало откинулся на диван и закрыл глаза. Тихонько шаркнул ковёр, скрипнула старая дверь – Поттер исчез, оставив его засыпать в одиночестве.
Ничего не изменилось – только бесконечные вечера, казалось, стали длиннее. Северус так хотел отгородиться от всех, так наслаждался своей свободой – а теперь не знал, куда бежать из пустого мрачного дома. Он сбегал на работу: скандальная слава оправданного Упивающегося и двойного шпиона неожиданно привела на его порог массу благодарных клиентов. Он обрастал связями с невероятной скоростью; о его научных открытиях и особенно редких зельях писали в газетах; за право работать с ним бились предприниматели и торговцы Магической Британии. Собственная исследовательская лаборатория и аптека в Косом Переулке уже маячили на горизонте, а о знаменитом Гарри Поттере никто ничего не слышал. Впрочем, Северус не спрашивал.
Он не жалел о том, что случилось. Рано или поздно Поттер должен был узнать – в конце концов, Северус Снейп не был ни лжецом, ни трусом. Лучше уж так, чем пытаться подобрать нужные слова – он едва смог найти их, чтобы признаться самому себе. Закрывая глаза, он видел свои чувства гибким ветвистым деревом, рвущимся к небу – молодым, сильным деревом с корнями, глубоко уходящими в сухую, мёртвую землю. Долгие годы на ней не росла даже чахлая трава, но дерево неожиданно пробилось сквозь голую почву и проросло внутрь – так крепко, что не выдрать, не разделить землю и корни.
Когда мальчишка проник в его сознание – грубо, неумело – Северус даже не успел удивиться. Картины последних лет его жизни проносились перед глазами, присутствие Поттера выжигало в голове огненную дыру, и он, конечно, должен был немедленно прекратить этот фарс. Вытолкнуть Поттера было делом пары секунд, но он только стиснул зубы и отступил, позволяя незваному гостю рассекать и исследовать его разум, словно метлой – квиддичное поле.
И вот теперь тот знал, отступать было некуда, и можно попробовать сжечь проклятое дерево, даже если после этого внутри останется лишь пепел и чёрная, выжженная пустошь.
Поттер пришёл на открытие аптеки. Сновали посетители, бестолково звенел колокольчик, и Северус не сразу заметил знакомую взлохмаченную макушку. А когда заметил – отступать оказалось бессмысленно.
– Я решил серьёзно заняться зельями, – пояснил Поттер, вываливая на прилавок внушительную кучку разноцветных ингредиентов. – Мистер Сандерс сказал, что с такими навыками меня отравят в первом же рейде.
И виновато развёл руками, мол, что делать, не бросать же из-за этого учёбу. Северус уже открыл рот, чтобы сказать что-нибудь язвительное, но мальчишка послал ему до странности беспомощную улыбку, и все слова куда-то испарились. Уж не учат ли будущих авроров невербальной беспалочковой магии?
– Пожалуйста, профессор, помогите мне. – Он совершенно по-дамблдоровски мерцал глазами. – Всё очень запущено, а вы ведь лучший специалист в своём деле. Я в долгу не останусь.
– Что вы можете предложить мне, Поттер? У меня всё есть.
– Я что-нибудь придумаю, – ещё одна улыбка. – Вы же знаете, иногда я просто фонтанирую идеями.
А когда спустя месяц, в темноте самодельной лаборатории старого дома Снейпов, Поттер долго и нежно целовал его: осторожно, словно боясь спугнуть, – Северус понял, что всё было придумано ещё давно, может быть, задолго до их встречи в аптеке. Может, даже до их знакомства, до Хогвартса, до рождения – наверное, тогда никого из них ещё не было на свете. Потому что это огромное, невероятное чувство абсолютного единения, сумасшедшего, ослепительного полёта – может быть только древним, как весь этот шумный мир, который, в конце концов, толкнул их друг к другу. И когда Поттер касался его, везде – изучая, исследуя, когда обнюхивал и тёрся носом о шею, как щенок, – Северус осознал, что всё его тёмное прошлое, весь долгий и трудный путь, который он прошёл, был только прелюдией к этой новой, настоящей жизни. К жизни, в которой у него впервые появилось право на счастье.