Публикации павших героев-окопников невидимого фронта?
"Счас...", как сказал бы бомж контролеру в электричке.
Ефим Шлайн из окопа, тем более для броска во "взрывной бой", на бруствер не полезет. Он дает ускоряющий пинок под зад Бэзилу Шемякину, который и отправляется в рукопашную с вальяжной ленцой, прикрывающей на самом-то деле страх и паническую неуверенность в себе и компетентности командиров...
Кофе подали горячий и крепкий. Ефим, пошмыгивая носом, потягивал его, развалясь на стуле за дешевой пластиковой столешницей на железной подставке, с удовольствием разглядывая столько привлекательных женщин за один раз и в одном месте. Подобные выходы из боевых траншей в представлении Шлайна и составляли роскошную жизнь. Не сверхдорогие рестораны или отели и тому подобное, которые служили окружающей средой для оперативных действий, а именно бездействие даже в дешевом амбьянсе "Кофейной" на Большой Дмитровке.
- Бэзил, ты четко уяснил, что именно предстоит делать? - спросил Ефим, чтобы видимостью делового разговора исключить нас из числа бездельников.
- Уяснил, Ефим. Перелететь в Азию и насладиться жизнью.
Он поморщился, поддел пальцем очки на переносице. Огляделся. Покосился на мои пальто, шарф и шляпу, брошенные на соседнем стуле. Наверное, ему тоже хотелось снять реглан и картуз под Жириновского. Но тогда в собственных глазах он бы окончательно погряз в пустопорожнем времяпрепровождении наравне с остальной публикой, явно манкирующей служебными обязанностями в рабочее время.
Покрытые на фалангах черными волосками пальцы Ефима казались распаренными. Помещение не проветривалось, и посетителям разрешалось курить, что особенно могло не нравиться Шлайну. Ибо в этом случае он становился ещё и пассивным курильщиком.
- Есть вопросы? - спросил он, роясь в поисках носового платка по карманам темно-синего блейзера и не вязавшихся ни с ним, ни с сезоном кремовых брюк.
- Единственный на данный момент. Почему я?
- Что значит, почему ты?
- Почему я на роли заурядного курьера?
- Гонорар, который тебе полагается, заурядным не назовешь.
- Вот именно. Зайду с другой стороны. Отчего ты столько платишь за такую легкую работу?
- Такова твоя ставка.
- Да, такова, даже если меня наймут нарубить дров на даче, - сказал я. - И все же?
Платок обнаружился в боковом кармане реглана. Пола слишком отошла, я разглядел подвешенный на ремешках к подкладке прорезиненный пакет для документов вроде тонкой папки. Оттуда и появился на свет сложенный пополам листок.
Ефим подождал, пока отойдет официантка, которая принесла нам по второй чашке кофе, и, явно обдумав свое решение ещё раз, поколебавшись, двинул бумагу ко мне.
Источник и адресат отсутствовали, а текст оказался следующим:
"Следствие по делу о взятках, которые раздавали руководители нефтехимического французско-бельгийского концерна "Эльф", раскрыло более 300 тайных счетов в Швейцарии и Лихтенштейне. Об этом сообщил Вольдемар со ссылкой на источник в Женевской прокуратуре. От Вольдемара же стало известно, что один из директоров концерна Андре Гульфи арестован без особой огласки и содержится в тюрьме. Именно Гульфи был причастен к финансированию активности концерна в Казахстане. Из материалов, собранных Бертраном Бертоссой, генеральным прокурором Женевы, следует, что "Эльф" перевел на указанные счета более полумиллиарда долларов США. Такова сумма скрытых выплат высокопоставленным людям в Казахстане в обмен на предоставление "Эльфу" концессии в Актюбинской области на разведку и добычу нефти.
"Эльфу", однако, пришлось свернуть работы в связи с тем, что месторождение оказалось непригодным к промышленной эксплуатации и суммы, истраченные на "казахский проект", списываются на убытки. Новое руководство концерна подозревает, что затея с разведкой была дутой и сведения о нефтяных запасах Казахстана преувеличены. Сейчас начата специальная проверка предположений о том, что менеджеры концерна получили часть выплаченных казахам взяток назад в виде "отката".
Вольдемар доносит также: на служебном совещании в министерстве юстиции Швейцарии министр Рут Метцлер заявила, что тайна банковских вкладов не станет препятствием для отслеживания маршрутов и конечных получателей сомнительных переводов со счетов "Эльфа". Вольдемару достоверно известно, что и великий герцог Лихтенштейнский Ганс Адам II заинтересован в раскрытии аферы с черными деньгами "Эльфа" и взял под личный контроль розыск тайных счетов нефтяного гиганта в банках Лихтенштейна.
Вольдемар дал понять, что передача ему документации по этому делу из Казахстана откроет реальную возможность получить на основе взаимности доверительную информацию по Вашему дознанию в Москве. У меня сложилось впечатление, что источник в Женевской прокуратуре пойдет на передачу через Вольдемара списка имен казахстанских, а стало быть, и скрытых за ними российских владельцев счетов, на которые переведены деньги от "Эльфа", в обмен на список имен франко-итальянских менеджеров, получивших "откат".
Считаю, что к разработке казахстанской документации целесообразно привлечь "частника" вне конторы, известного вам лично, во избежание утечки сведений об информации от Вольдемара через казахстанского "крота", наличие которого в московском центре теперь очевидно...
Париж, 20 января 2000 г."
Ефим вытянул бумажку из моих пальцев.
- После прочтения съесть, - сказал я.
- Вообще-то донесение не для твоего пищеварения, - ответил Шлайн. Считай это поблажкой...
- На твоих поблажках, похоже, все моя жизнь и строится.
- Да уж, - ехидно сказал Ефим. - Столько времени утекло, подумать только, а?
С Ефимом судьба свела меня в начале 88-го, спустя четверть века после моей службы под славными знаменами Франции. "Капрал Москва", как называли меня в Иностранном легионе "кригскамарады", в основном немцы и поляки, после дембеля выдержал приемные экзамены на Алексеевские информационные курсы имени профессора А.В. Карташева под Брюсселем. На курсах ещё преподавали старички из этнических русских, вышедшие в отставку после службы в американских, европейских, израильских, австралийских и даже советских органах. Так что профессура досконально знала повадки ведущих спецконтор мира не понаслышке, а по собственному участию в их операциях. Мэтры вооружали курсантов, в число которых попасть было сложнее, чем в Нобелевские лауреаты, уникальными сведениями и навыками. Ротационная реинтеграция выпускников в службы, откуда пришли наставники, обеспечивала непрекращающееся обновление знаний, о доступе к которым возмечтали бы тогда богатейшие секретные конторы, узнай они о существовании курсов. При этом предполагалось - наверное, при полном осознании наивности этого предположения, - что алексеевцы послужат Третьей России, которая явится (если явится, конечно) после Первой - монархической и Второй - нынешней.
В начале девяностых по мере вымирания популяции снежных людей, кормившихся на ледниках "холодной войны", курсы "потеплели" и сделались открытыми и дорогостоящими... Легко представить, откуда неимущие в начале карьеры юнцы, алчущие шпионских наук, черпают в наши дни средства на удовлетворение своей специфической жажды знаний. Уж, конечно, не из Третьей России. И не из собственного кошелька.
Мой первый контакт с Ефимом Шлайном состоялся в Бангкоке, в консульстве тогда ещё советского, а не российского посольства, куда я, преодолев многомесячные колебания, явился просить визу. На булки с густым слоем масла я зарабатывал тогда ремеслом "практикующего юриста", то есть частного детектива. Право на лицензию я добыл трехлетней стажировкой у отставного майора таиландской королевской полиции Випола. Его контора на самой длинной бангкокской улице Сукхумвит-роуд выходила окнами на "клонг", то бишь канал, по которому плавали скоростные катера-такси и помои. Гнойный аромат "клонга" смывался с белья двойной стиркой... Тогда ещё стирала мне мама.