— Пойдём отсюда? Нам пора домой, — улыбнулся Баки, глянул через плечо на безуспешно пытающегося пробиться через полыхающее вокруг пламя Стива и попросил. — Найди нас. — И снова поцеловал, утягивая Брока в ничто.
Мир схлопнулся.
Брок не помнил перехода, лишь чувствовал ручейками вытекающую силу, странное опустошение в том месте сердца, где всегда жил и царствовал Стив, хотя если признаться честно, хотел его увидеть все эти дни, сколько помнил об их недоотношениях.
Вывалившись на пол посреди гостиной, Брок пошатнулся и упал бы, не подхвати его Баки. Тело болело, как после Трискелиона. Он словно снова оказался зажатым под плавящимися от жара бетонными блоками рухнувшего сверху здания, только сейчас жить хотелось не в пример сильнее.
— Он нас найдёт, — уверенно сказал Баки, на мгновение прижавшись губами к пульсирующему болью виску Брока.
— И пристрелит меня, — тяжело опершись на бионическую руку Баки, Брок невесело усмехнулся. — Ничего, Искорка, есть жизнь и после бывшего.
Баки пытался что-то возражать, но Брок привычно отмахнулся, отговорился обещанием позвонить Джеффу, отчитаться перед «птенцами» и ещё тысячей незначительных в любое другое время дел. Не хотелось ему говорить о Стиве, бередить незаживающую рану, оберегаемую и лелеемую. Кто бы знал, что у демона не только есть душа, но и что она умеет так страдать.
Больше Брок не гнал из своей постели Баки. Даже скорее, наоборот, сам к нему тянулся, старался хоть как-то прикоснуться, погладить, стать как можно ближе, и сердце предательски ёкало от того, с какой готовностью когда-то такой же цепной, привыкший к вечной обороне зверь подставлял горло, раскрывался, позволяя брать, владеть собой, как дрожали длинные пушистые ресницы.
— Искорка, — шептал Брок, прикасаясь губами к тонкой нежной коже внутренней стороны бедра, выцеловывая, вылизывая.
Барнс… Баки не боялся, не отводил взгляда, когда, теряя над собой контроль, Брок начинал меняться, лишь облизывал припухшие от поцелуев губы, томно выдыхал, прогибаясь в спине, подаваясь навстречу толчкам, раскрывался, хрипло постанывал, когда Брок чувствительно прихватывал острыми клыками тонкую кожу под подбородком, прижимался сильнее. И потом, лёжа обессиленный рядом, не требовал ответов, не ждал пояснений, а… любил, безоговорочно верил. Ласково касался, когда уже нельзя было слепоту списать на страсть, пока ещё очень слабых крыльев, рассматривал их, поглаживая тонкие перепонки, и смотрел, будто бы ничего более прекрасного никогда не видел. И засыпал, уверенный, что Брок укроет его своими крыльями от всего мира, защитит, не позволит разрушить всё то, к чему они так долго шли.
***
— Ещё немного, и я должен буду переписать на тебя свой магазин, — Джефф отсалютовал Броку пивной бутылкой.
— Чего ради? — не оборачиваясь поинтересовался Брок, старательно расставляя на полке консервированный горошек.
Снова чувство опасности сбоило, вибрировало натянутой струной где-то в подреберье, призывая не дёргаться, не ходить никуда, вообще запереться в квартире, окопаться в гнезде с Баки, жрать пиццу, пить пиво и смотреть бейсбол. Но кому, как не Броку, знать — с судьбой бесполезно бодаться. Она дама упрямая и прекрасно знает, когда и кого стоит огреть по темечку, чтобы знал и не сопротивлялся. Вот только по течению Брок плыть не умел и не любил.
— Сюда покупатели только из-за твоей рожи и ходят.
— Так я здесь единственный красавчик! — Брок оскалился, демонстрируя крупные клыки. — Только краситься вечно забываю.
— Или отблагодарить, — покивал Джефф, пригладил бороду. — Сегодня у тебя пока без добрых дел обошлось или опять котят с деревьев снимал по дороге в магазин?
— Сегодня обошлось малым: несостоявшийся угон, попытка изнасилования — вот какого Абадона они трахаться идут ровно под мою дверь? — и у Люси шарик улетел и за ветку зацепился.
Джефф улыбнулся, кивая каким-то своим мыслям.
— Я и говорю — герой. Капитан Америка Квинса, даже фамилия у тебя подходящая.
— Иди ты знаешь куда? — беззлобно огрызнулся Брок, прекрасно понимая, что Джефф прав во всём. Все эти происшествия — неудачами их назвать язык не поворачивался — словно липли к нему, притягивались, как к магниту, а он почему-то не мог пройти мимо, не помочь, не сделать хоть что-то.
— Долбанный Роджерс, — ворчал Брок влезая на дерево за шариком, вытаскивая ключи мадам Гросс из ливнёвки, переводя очередную старушку через дорогу, встряхивая за шкирку горе-грабителей.
А Баки только добавлял абсурдности всей ситуации. Нет чтобы дать по шее, оттащить от очередного невинно обиженного — отморозок, наоборот, гордился своим командиром, своим любовником и смотрел так, что у Брока в груди всё обмирало и хотелось наивно верить в лучшее. Но зато он явно успокоился, не рвался теперь сквозь толпу, завидев смутно знакомое лицо, не просыпался посреди ночи, падая с кровати на пол, стараясь нашарить оружие, не кидался на Брока.
— Он нас ищет, — улыбался и упрямо твердил одно и то же.
— Ищет-ищет, — кивал Брок, согласный уже поверить во что угодно, лишь бы Баки не переставал улыбаться, просыпаясь у него на груди, лишь бы продолжал оживать.
Да и самому хотелось, чтобы действительно искал, чтобы это не было слепой надеждой всё ещё по-детски наивного Баки Барнса.
По-хорошему, Брок понимал, что они засиделись на одном месте, примелькались местным жителям, служителям правопорядка, приросли к Квинсу, начали считать его своим домом. Обзавелись друзьями, связями, обросли вещами, гнездо из спальни сделали почти полноценное, но Броку было неспокойно с самого утра. С Баки тоже творилось что-то непонятное. Брок очень удивился, когда не терпевший обычно поспешности в постели Искорка зажал его на кухне, собственнически облапал, будто бы стараясь запомнить, запечатлеть в памяти, жадно поцеловал, прикусывая губы и бухнулся на колени, стянув с Брока домашние штаны вместе с бельём. Не то чтобы он сильно протестовал против таких действий любовника, всё же пухлые губы Баки не раз возносили его до небес, но в сознании Брока он своими действиями словно кричал, молил запомнить его навсегда.
— Эй, малыш, что такое? — кое-как отдышавшись, Брок дёрнул его на себя, поднимая с колен, стёр большим пальцем тонкую струйку слюны.
— Не исчезай! — взмолился Баки, отчаянно хватаясь за Брока, до боли стискивая в объятиях. — Что бы ни произошло, не оставляй меня одного.
— Откуда такие глупости в твоей голове? — спросил Брок, внимательно вглядываясь в его лицо, стараясь разглядеть то, что так мучило и пугало Баки.
Тот не ответил, лишь прикусил пухлую нижнюю губу, стиснул в крепких объятиях и отпрянул.
— Ты мне обещал, — хрипло выдохнул, не оборачиваясь.
Брок хотел было дёрнуть его обратно к себе, обьяснить на деле, что совершенно никуда не собирается, но Баки с легкостью ушёл от прикосновения, отстранился, скорбно сгорбившись, понурив плечи, словно доподлинно знал — они прощаются, и сегодня Брок не вернётся домой.
— Иди, Джефф ждёт.
Брок потёр затылок, скривился, поставив банку консервированного горошка на полку. Лучше бы он и правда остался сегодня дома в гнезде, обнимал Баки, кормил его разной вкусной дрянью и подарил бы одно из чертовых колец, а потом бы вылюбил этого фаталиста со всем пылом и любовью, на которые вообще способен, попробовал бы вбить в его промороженную голову, что никуда не собирается деваться.