— И прощай тогда наша сотня тысяч франков! — вздохнул Патриарх.
— Пошли, за мной! — скомандовал капитан, выходя из-под дерева, укрывавшего его от дождя.
— Куда?
— В трактир "Белая лошадь".
Из-за страшной бури на дороге никого не было.
Бальтазар, работник Мартена Бидаша, остался в "Белой лошади", как только упали первые капли дождя. Его лошадей отвели в конюшню, а телегу поставили под навес.
Капитан много чего знал — знал и это. По его южному выговору было понятно, что он из этих мест.
Ни под какое тележное колесо Бальтазар не попадал: он был жив, здоров и бодро пил вино в компании с человеком, который повстречал его по дороге и попросил подвезти на телеге с сеном.
Трактирщик с женой сидели у очага, а конюх дремал на стуле у дальней стены. Вдруг дверь распахнулась.
Черные братья с пистолетами в руках ворвались в трактир.
Трактирщик с женой вскрикнули.
— Господи Иисусе Христе, — причитала трактирщица, — пропали мы!
Бальтазар — малый смелый — вооружился табуреткой и встал позади стола. Но в тот же миг его попутчик кинулся к нему, поставил подножку и навалился сверху.
Все это случилось в мгновение ока.
Бальтазара связали, заткнули рот; то же сделали с трактирщиком, его женой и конюхом.
— Мы вам ничего плохого не сделаем, — сказал капитан. — Нам не нужна ни ваша жизнь, ни кошелек.
— Черт побери! — воскликнул Коробейник. — Мы же благородные люди, а не воришки.
Капитан усмехнулся из-под капюшона:
— Может, у многих из нас тут и замки найдутся, если поискать хорошенько.
Связанных отнесли в погреб и заперли там.
Потом лошадей запрягли обратно в телегу, а капитан отвел в сторону попутчика Бальтазара и дал ему наставления.
Как вы поняли, этот человек был в сговоре с черными грешниками. Разбойники укрылись в копне сена на возу.
— Теперь, — сказал капитан, — мы уж наверняка попадем этой ночью в Монбрен.
* * *
Что случилось потом — мы знаем.
Господин де Монбрен лёг спать, все женщины тоже, остался один старик Жером, да и тот немедленно уснул на стульях в кухне замка.
Тем временем фермер, два его сына и мнимый конюх катили на тележке к "Белой лошади".
Такая тележка — чисто провансальское средство передвижения. Это не воз, не телега: она меньше и легче, в нее не нужно запрягать здоровую лошадь, но она не так изящна и удобна, как городские тележки мебельщиков.
На севере и в центральной части страны фермер имеет двуколку — на юге фермер довольствуется тележкой и трясется на ней кое-как.
Мнимый конюх, как ни в чем не бывало, все рассказывал, какая беда приключилась с Бальтазаром, а Мартен Бидаш поспешал и все нахлестывал лошадь.
За километр до трактира мнимый конюх сказал:
— Остановите-ка тут, дядя Бидаш.
— Зачем?
— Видите вон тот виноградник?
— Вижу.
— Я там поставил силки на дроздов, надо сходить проверить. Да я вас догоню.
И он проворно спрыгнул с тележки.
Мартен Бидаш и не подозревал, что этот человек собирается улизнуть. Он продолжал нахлестывать свою лошадь.
Вскоре тележка остановилась у дверей трактира. Мартен Бидаш постучал — ему никто не ответил. Холодный пот выступил у него на лбу. Неужели Бальтазар умер?
На дуге тележки висел фонарь. Один из сыновей конюха взял его. Дверь была заперта только на щеколду.
Бидаш с сыновьями вошли, светя себе фонарем. В трактирной зале видны были следы борьбы.
Стулья, скамейки, стол были перевернуты, а на полу валялись осколки бутылок и стаканов.
Тотчас же до слуха перепуганных фермеров из-под пола донеслись глухие стоны.
Крышка погреба была в кухне.
Ее подняли, спустились под пол, и там загадка разъяснилась: четыре человека лежали связанные, с заткнутыми ртами.
— Господи боже мой! — воскликнул Мартен Бидаш при первых же словах Бальтазара, когда развязал его. — Господи боже мой! А мы-то из замка уехали!
Фермер с сыновьями сели в тележку, прихватив с собой Бальтазара, и помчались обратно к замку.
Но когда они поднялись на холм (трактир стоял в низине), все четверо издали вопль ужаса и отчаяния. Огромное зарево обагрило небо; зловещие вихри пламени и дыма вздымались на горизонте…
То полыхал замок Монбрен, злодейски подожженный черными братьями!
XVII
Как только разбойники спрыгнули с воза, на них бросились два огромных волкодава.
— Не стрелять! — приказал капитан.
И побежал прямо навстречу одному из псов.
Волкодав кинулся ему на горло, но капитан с ловкостью испанского тореро накинул ему балахон на голову и тем ослепил. Пес в ярости барахтался, но из-под балахона доносился только глухой скулеж.
У капитана в руке был кинжал.
Он дважды подряд ударил, и собака, пораженная прямо в сердце, упала, как подкошенная.
Это действие, несомненно, было заранее обдумано и обговорено: другой разбойник избавился от второго пса таким же способом.
Все случилось так быстро, что люди на ферме не успели проснуться.
Черные братья, похожие на тени, а не на людей, передвигались совершенно бесшумно.
К тому же на ферме только что уснули, а первый сон всегда самый крепкий.
По знаку капитана черные грешники собрались под навесом в самом темном углу.
— Друзья, — сказал капитан, — времени терять нельзя: скоро уже рассветет. Мы зачем сюда пришли?
— Найти сотню тысяч франков, зачем же еще? — ответил Патриарх. — Ая знаю, где они.
— Только не шуметь! — напомнил капитан.
— Не шуметь никак не получится, — сказал Коробейник. — Двери в замке заперты — придется ломать.
— Не придется, — сказал Патриарх. — Идите за мной, я знаю дорогу.
И действительно в замок можно было попасть, не ломая дверей и не выламывая решеток на окнах.
Правда, как это сделать, мог знать только человек, живший в замке, но мы знаем, что Патриарх служил там на ферме во время молотьбы.
А впрочем, было это очень просто.
Юг — край виноградарства, и в любом маленьком домике есть бродильный чан. Он почти всегда находится в самом доме, в подвале, но имеет отверстие снаружи, на уровне земли. Это отверстие, куда сбрасывают давленый виноград, накрыто листом железа.
В замке Монбрен чан находился с северной стороны, противоположной ферме.
Патриарх объяснил свой план. Лист железа бесшумно подняли, и черные грешники друг за другом спрыгнули в чан, где оставалась только сухая виноградная кожура, на которую они мягко и приземлялись.
А попасть из чана внутрь замка уже ничего не стоило.
С другой стороны чан открывался в погребе, а оттуда было два выхода: один вел прямо на лестницу, а в углу находился люк, через который попадали на кухню.
Черные грешники направились вторым путем.
Патриарх зажег потайной фонарь и возглавил идущих. Он приподнял люк головой, потом плечами, высунулся до половины, остановился и огляделся.
Старик Жером сидел на стуле, зажав ружье между ног, и спал.
Патриарх махнул рукой капитану. Он поднялся к нему и встал на ту же ступеньку лестницы. Он наклонился к Патриарху и прошептал ему на ухо:
— Ни к чему проливать кровь, если можно сделать иначе. Держи крышку, только чтоб не упала!
Жером не просыпался.
Капитан прыгнул прямо к нему, отобрал ружье, перебросил его другому разбойнику, схватил Жерома за горло и приставил кинжал к груди.
Жером, проснувшись, не успел даже вскрикнуть. Чья-то рука душила его, а чей-то голос шепнул:
— Молчи, а то зарежу!
Храбрый старик все-таки попробовал отбиваться. Но его сдавленные крики были слышны только в кухне. Его повалили наземь, связали, как работника Бальтазара, и Патриарх сказал:
— Надо его в погреб швырнуть.
— Ну почему же, черт возьми, — хохотнул из-под капюшона Коробейник, — они не пожелали выдать мадемуазель Марту за любимого человека?