— Вы русский? — обернулся я к нему, когда мы отошли немного от парохода.
Он вздрогнул, видимо совсем не ожидая, что услышит русскую речь.
— Да, я русский, — подтвердил он, оправившись, — а вы тоже?
— Вот приезжал на пароход, думал встретить приятеля, который должен был уже две недели прийти сюда на «добровольце», и не встретил. Просто ума не приложу, что с ним случилось?
— А ваш приятель тоже русский?
— Да. Последнее сведение, что я имел о нём, было, что он опоздал на пароход в Порт-Саиде. Мне сообщили на «добровольце» об этом, на котором я ждал его сюда.
— А как фамилия вашего приятеля?
— Гринёв Николай Александрович.
Я без малейшего смущения разыгрывал свою роль и держал себя так непринуждённо, как будто бы был действительно приятель Гринёва, ожидавший его приезда.
Если б даже усатый мог подозревать что-нибудь, он наверное обманулся бы, а тут ему, очевидно, и в голову не могло прийти, что я-то и есть сам Гринёв. И видел он меня всего мельком на набережной, когда я садился на американский пароход.
Я внимательно следил из-за своих тёмных очков за тем, какое впечатление производят на него мои слова.
Он прищурился, шевельнул усами, улыбнувшись одним ртом, и повторил несколько раз:
— Гринёв… Гринёв… я что-то слышал в Порт-Саиде.
— Вам знакома эта фамилия?
— Кажется, я могу сообщить вам кой-какие сведения о вашем приятеле. К сожалению, они не очень благоприятные.
Я выразил на лице крайнее беспокойство.
— Что такое, говорите, если вам известно что-нибудь о нём!..
— Пожалуй, вам придётся долго ждать его здесь, если вы не оставите это занятие и не отправитесь дальше один. Приятеля своего едва ли вы дождётесь.
— Вот как! Почему же это? Что же могло случиться с ним?
— Насколько я знаю, опоздав на свой пароход в Порт-Саиде, он сел, чтоб догнать его, на «Колумбию», небольшое американское судно, погруженное керосином.
— Вы наверно знаете это?
— Я думаю, что наверное.
— Ну, а потом?
— В день моего отъезда из Порт-Саида там была напечатана телеграмма в газетах, что «Колумбия» стала на риф и была разграблена дикими. Всех находившихся на ней они увели с собою.
— Значит, мой приятель попал к диким!
— Вне сомнения.
— Но разве не будет принято мер к его освобождению?
— Где ж вы будете искать его в степях Африки? Для этого потребовалась бы целая экспедиция, да и не одна. И всё-таки найти было бы невозможно.
— Так что спастись он не может?
— Разве только чудом, но чудес в наше время не бывает.
Он произнёс это так спокойно, словно совесть его была чиста, как алмаз.
Я должен был сделать над собой усилие, чтобы не показать своего к нему отвращения.
— Я сегодня же телеграфирую к консулу в Порт-Саид, — сказал я. — Может быть, ваши сведения ошибочны.
— Может быть. Телеграфируйте. Я вам сообщил, что знал; консул, конечно, знает лучше.
Мы подходили в это время уже к пристани.
— Вы тут одни? — спросил я.
Он в первый раз косо поглядел на меня.
— Отчего вы это спрашиваете?
— Оттого, что если у вас нет никого, то будемте проводить время вместе. Мы ведь соотечественники. Я здесь один и скучаю.
— Сегодня у меня есть дело, а завтра я буду свободен и вполне к вашим услугам. Позвольте познакомиться.
— Моя фамилия Иванов, — сказал я.
— А моя — Сарматов.
— Очень рад. Приходите ко мне завтра завтракать. Я остановился в гостинице.
— Хорошо, я приду.
— А теперь вы куда?
— По делу!
Когда мы вышли с пристани на берег, ручной извозчик подкатил мне свою колясочку. Это был Джуди.
Он весело кланялся мне и звал ехать.
— Ого, вас тут уже признали! — заметил Сарматов, прощаясь.
— Как видите. Я уж здесь давно болтаюсь. Так до завтра?
— До завтра. Я не опоздаю.
И он, раскланявшись, направился пешком твёрдою поступью, как будто отлично зная, куда ему идти.
Чемоданы он сдал на хранение на пристани.
«Он, очевидно, не первый раз уже в Коломбо, — соображал я, глядя ему вслед, — но какое у него может быть тут дело?»
XXXI
В тот же день вечером мне пришли сказать, что меня спрашивает сингалезец-возница и хочет со мной поговорить.
Я догадался, что это был Джуди, хотя и удивился, не понимая, что ему вдруг понадобилось от меня. Я велел провести его к себе.
Джуди вошёл, опустив голову и скромно потупив глаза, выждал, пока удалился приведённый ко мне слуга и, убедившись, что мы остались вдвоём, заговорил таинственным шёпотом:
— Джуди пришёл предупредить господина, потому что он узнал много нового и очень дурного.
— В чём предупредить, — стал спрашивать я, — и про кого ты узнал много дурного?
— Про того господина с усами, с которым господин сошёл вчера с пристани. Господин ему друг?
— Нет, — рассмеялся я, — я не друг ему.
— Джуди так и знал! Такой человек не может быть другом господина. Он злой человек.
— Что же ты узнал о нём? Рассказывай!
— О! это большой рассказ, надо много говорить.
— Ну, садись, если хочешь, и говори много.
Я показал ему на стул, но он по-своему принял моё приглашение, опустился и сел на корточки, на пол.
Начал он очень издалека.
— Джуди теперь знает, — стал рассказывать он, — для чего его хотели задушить там, в лесу. Умные люди объяснили это Джуди.
— Кто же это?
— Тоже возницы, только старше меня.
— Что же они тебе объяснили?
— Есть такая богиня, и храм её далеко-далеко отсюда. Поклонники её убивают людей для неё, и чем больше убьют, тем приятнее это богине.
Я так и думал, что покушение на жизнь бедного Джуди было сделано по мотивам религиозного исступления.
О существовании довольно известной и распространённой не только в Индии секты поклонников богини Кали, которой приносятся человеческие жертвы, я тоже знал.
Эти человеческие жертвоприношения не всегда делаются с полной обстановкой полагающегося для этого ритуала. Служители Кали довольствуются и простым убийством.
Самый храм этой богини находился в глубине индийских лесов, и сведения о нём, ровно и обо всей изуверской секте, появлялись неоднократно в печати.
— Разве здесь, на Цейлоне, существуют поклонники Кали?
— А, господин знает название богини!
— Да, я слышал о ней и читал. Только не ждал, чтобы эти убийцы действовали в таком городе, как Коломбо.
— О, их много, они везде! Здесь у них недалеко от того места, где хотели задушить Джуди, есть полянки. Там они служат своей богине. Джуди рассказали это и очень смеялись, что он согласился везти через этот лес ночью. Мне сказали, что ночью туда никто не возит, но теперь Джуди и сам знает, что туда ночью возить нельзя.
Теперь для меня выяснилось значение уединённой полянки, избранной Капитаном «Дедалуса» для спуска. Как оказалось, она была расчищена поклонниками Кали для их страшных жертвоприношений.
— Хорошо, — сказал я Джуди, — но какое же это имеет отношение к тому господину с усами, с которым ты видел меня вчера?
— Пусть господин не беспокоится. Джуди знает, что говорит. Он всё расскажет по порядку. Вот сегодня он стоял на перекрёстке с другими товарищами и вдруг видит, что по улице идёт, который убежал.
— Кто? — переспросил я.
— Который убежал, когда господин освободил Джуди. Одного господин убил, а другой убежал. Ну, так вот Джуди вдруг увидал, что он идёт по улице. Тогда Джуди оставил свою коляску товарищам, а сам побежал за ним, чтоб посмотреть, куда он пойдёт? Он пошёл к коттеджу, который третий после второго поворота на большой дороге. Джуди очень хотелось узнать, что он там будет делать и сам ли он хозяин коттеджа, или пришёл туда в гости? Джуди побежал кругом и увидел мальчика, который за стеной дёргал верёвку, чтоб делать ветер.