– Они уже узнали, Дуан. Они идут сюда.
– Сколько? – Он потянулся к застежкам своего камзола с рассеченными на манер птичьего хвоста полами.
– Мало. Пять швэ[1] в лучшем случае. Они минуют перевал.
Дуан криво усмехнулся, стаскивая одеяние с плеч и небрежно бросая девушке; она поймала и перекинула через плечо. Уважительно кивнув, он принялся за перетягивавший поясницу ремень, на котором обиженно загремели самые разные предметы: ключи, легкие жестяные флаконы, тканевые мешочки с порошками и кинжалы. Подумав, он оставил один нож, один мешочек и один флакон – рассовал по карманам штанов, которые едва прикрывали колени и подошли бы скорее подростку. Остальное со звоном полетело за одеждой следом и тоже было легко, даже виртуозно поймано.
– Пять швэ – куча времени для пирата, – сообщил он, оправляя белую, не застегнутую, сильно жавшую в плечах рубашку. – Я что-то забыл, Дарина?
Прозвенел короткий звук, похожий на свист, затем – щелчок. Дуан ощутил движение воздуха где-то возле уха, а в следующее мгновение на его голове не было привычной темной шляпы с прикрепленным сзади алым «хвостом». Шляпа оказалась в черных, почти как уголь, руках.
– Это.
– Спасибо. – Теперь он повернулся всем корпусом, чтобы посмотреть на нее в последний раз. – Что бы я без тебя делал.
Дарина опустила блеснувшие в темноте золотистые глаза и поправила волосы.
– Может, ты передумаешь, Дуан? Это… риск. Занять место того, кто назначил за твою голову семь тысяч варров награды.
– Это долг, – возразил он. – И я его отплачу так, как смогу. Надеюсь, мне не понадобится слишком много времени. Благо, это будет проще, чем кажется.
– Дуан, а если она…
Приглаживая волосы, он бодро подмигнул.
– Ты же знаешь, я не сдаюсь. А еще не проигрываю, проигрывают обычно мне.
Вдалеке что-то громыхнуло, потом затрубило. Двое знали этот звук, но даже не вздрогнули.
– Уходи. И не забудь… – Вспомнив еще кое-что, он принялся снимать кольца и одно за другим ссыпать в оставленный мешочек, небрежно, как срываемые с кустарника крупные орехи. – Для команды я отправляюсь на Совет гильдии Соколов. Чтобы мы наконец стали не просто пиратами, а личными пиратами Доблестной Монархии Тиван. С пактом на разбой и без страха быть вздёрнутыми, как сухопутное ворьё.
Она вздохнула, переступив с ноги на ногу.
– Что потом? Ты же не добудешь эту бумагу, Дуан. А они будут надеяться.
Он пожал плечами и – заключительная деталь – вынул из ушей тонкие серьги. Кинул в тот же мешочек и перебросил своей помощнице. Она опять поймала, стоило ли ожидать другого?
– Может быть, я добуду что-то, что понравится им не меньше. И тебе. И Багэрону. Ладно, хватит. Присматривай за ними всеми. – Он помедлил, подумал и все же прибавил: – За некоторыми особенно. И пожалуйста… не попадитесь. Только не сейчас.
Дарина кивнула, покусывая губы. Он не отказался бы ее обнять, но она держала столько вещей, что было как-то неудобно. Поэтому он просто прижал руку к груди и низко, галантно поклонился – тем изящным движением, каким чаще кланяются пираты совсем другой гильдии. Взглянув исподлобья, отведя за ухо прядь длинных темных волос, он выпрямился.
– Удачи, Дарина. Надеюсь, еще увидимся. Нет, не так. Уверен.
– Дуан. – Глаза снова блеснули. – Ты… ведь не бросишь нас? Даже если тебе неожиданно понравится твое прошлое?
– Еще одно такое подозрение, и я тебя зарежу. План пойдет насмарку, но я не пожалею.
Говоря, он насупился так грозно, как только мог. Правда, с излишне пышными усами – намеренно отпущенными – и неопрятной бородой вид уже был не столь лихой и опасный, сколь раньше, скорее смешной до нелепости. Будто из пещеры выбрался, впрочем… что это он? Он ведь именно оттуда и выбрался, и все должны узнать об этом как можно скорее, уверовать и возблагодарить всех богов, до которых дотянутся. Вот только бородища, будь она проклята, отвратительно чесалась. Ох… Благо, до возможности побриться все равно оставалось недалеко. Если, конечно, авантюра срастется: умирать грязным бродягой было бы крайне грустно и даже позорно. Дуан поморщился и поскреб подбородок длинными ногтями.
– Хорошо. – Дарина кивнула и помедлила. – Кстати… тебе просили кое-что передать. Багэрон.
Внутри что-то знакомо, по-детски сжалось. Дуан вновь прислонил одну ладонь к соляной гробнице и как можно более равнодушно спросил:
– Что же мне хотел сказать Железный, чего не сказал сам?
– Он верит в тебя, что бы ни случилось. Но если проиграешь и как-то повредишь нам, он тебя выпотрошит и без потрохов вздернет. Всё.