– Вперед! Смирко, обойдите их справа!
Заместитель понял ротного правильно и поднял взвод, обходя пост с правого фланга. Сам капитан не мог отойти от пушки. Он успел выстрелить еще четырежды, и один раз попасть в тот же дверной проем, прежде чем себрийцы приблизились к посту, а затем ворвались внутрь и добили османийцев. Едва только Алекс порадовался счастливому преодолению еще одного препятствия, как тут же навалилась новая напасть.
– Османийцы сзади!
Кавалерия. С полсотни всадников, поднимая клубы дорожной пыли, рысью поспешали догнать наглецов, укравших их пушки и устроивших на прощание пожар. «Что-то маловато по наши души. Остальные, видимо, пешком идут. Но как же не вовремя!» Сейчас они спустятся в котловину, а когда выедут из нее…
– За мной!
Бросив на огневой позиции одну пушку, капитан бегом устремился к двум оставшимся. Вслед за ним бежало всего восемь человек, да при пушках оставалось двое ездовых, авось успеют.
– Отцепляйте!
Себрийцы сняли станину орудия с зарядного ящика, опустили ее на землю.
– Вторую!
Сошники забивать было некогда, Алекс торопливо протолкнул в ствол картечь. Когда заряжание было выполнено, офицер торопливо подкрутил маховики наводки и сунул спусковой шнур Драгану.
– Дернешь вслед за мной.
А сам кинулся ко второй. Он почти успел. Затвор уже был закрыт, когда османийские кавалеристы выехали из котловины и оказались всего в двух сотнях шагов от себрийцев. И двух пушек, смотревших стволами прямо на них. А проклятый запал никак не хотел становиться на место, капитан бросил его и спешно выхватил из сумки другой. Повинуясь команде, кавалеристы пришпорили лошадей, торопясь обрушиться на малочисленного противника, над их головами блеснули обнаженные сабли.
– Драган, стреляй!
Гах! Смотреть на результат некогда, наконец-то удалось справиться с запалом. И наводить некогда, да и незачем с такого расстояния… Гах! Истошное лошадиное ржание и людские вопли.
– Огонь!
Себрийцы посрывали со спин винтовки и торопливо разряжали их в образовавшееся на дороге месиво из уцелевших, раненых и мертвых, из людей и животных. Еще несколько уцелевших всадников, нахлестывая лошадей, спешили скрыться обратно в котловине, уже не помышляя ни о какой атаке. Вслед им выпустили несколько пуль без особой надежды на успех.
– Повезло. Успей они развернуться, порубали бы нас всех.
Алекс обнаружил себя сидящим на земле, привалившись спиной к пушечному колесу, ноги отказывались держать его. Над ним навис Драган.
– Что дальше делать, командир?
– Цепляйте пушки к зарядным ящикам, уходим.
– А трофеи собрать?
– Некогда, время дороже. И помоги мне подняться!
Захват поста дорого обошелся себрийцам – шесть убитых и семнадцать раненых, больше четверти от общей численности! Тяжелых кое-как пристроили на лафетах и зарядных ящиках, но от этого скорость упала до совсем уже черепашьей. Легкораненым помогали идти товарищи. А впереди еще был Алзан с его таможней, гарнизоном и невозможностью его обойти. И о топающих позади османийцах тоже забывать не стоило. А боеспособных себрийцев осталось чуть больше полусотни и три пушки, которые бросить нельзя, а дальше тащить все тяжелее.
– Первый пост на въезде в город, – рассказывал подробности Смирко, – там обычно никого не проверяют, но если заподозрят в чем-то, то могут и остановить. Дальше дорога идет через город, но не через центр, а по окраине. На выезде – таможня, за ней мост. От моста до границы еще верста.
– В это время народу на таможне много бывает?
– Когда как. Бывает, одни только таможенники сидят, их там десятка два вместе с аскерами. А если караван придет, то больше сотни может собраться.
– От казармы до таможни далеко?
– Нет. После того, как шум поднимется, минут через восемь-десять аскеры будут у таможни. Ты уже придумал план, как мы минуем Алзан? Там пушки не помогут.
– Нет, не придумал.
Плана, действительно, не было, пушки через реку не переправить, а единственный мост в Алзане, который нельзя миновать. И как это сделать – непонятно. Тупик.
– Смирко, посмотри туда. Бог любит нас!
Навстречу себрийцам по дороге полз караван из полутора десятков пароконных фургонов. И никакой охраны поблизости. Причина такой беспечности выяснилась быстро – фургоны возвращались из княжества Войчетутского пустыми. Принадлежали они османийскому купцу, а потому были реквизированы капитаном Барти без каких-либо угрызений совести. Возницы проводили движимое имущество мрачными взглядами, им еще перед купцом ответ держать, а Алекса волновали совсем другие проблемы.