Пруденс ничего не ответила и продолжала пристально смотреть ему в глаза, потом она повернулась к матери.
— Это сумасшедший! — прошептала она. — Надо выпроводить его потихоньку. Не противоречь ему.
— Держись ближе ко мне, — сказала м-с Трюфит, которая страшно боялась сумасшедших. — Если он начнет буйствовать, открой окно и закричи. А я-то думала, что он принес вести о Фреде!.. Но как он узнал про него?
Дочь ее покачала головой и с любопытством разглядывала посетителя. Ему на вид можно было дать лет двадцать пять, и ей от души было жаль, что этот молодой и симпатичный человек страдает такой ужасной болезнью.
— Да, я целовал на прощанье Пруденс, продолжал он задумчиво. — Ты отвела меня подальше, Пруденс, и положила свою головку мне на плечо. Я всегда вспоминал это после.
Мисс Трюфит не отрицала сказанного, но закусила губки и внимательнее взглянула на него; ей пришло в голову, не напрасно ли она пожалела его.
— Расскажите мне все по порядку, что произошло в мое отсутствие, — сказал мистер Кетсби.
Мисс Трюфит обернулась к дочери и шепнула ей что-то. Может быть виной тому была нечистая совесть, но посетителю показалось, что он расслышал слово "полиция".
— Я сейчас вернусь, — сказала м-с Трюфит, вставая и поспешно направляясь к двери.
Молодой человек продолжал сидеть, как бы что-то обдумывая, но когда дверь закрылась за ней, проговорил с тревогой в голосе:
— Куда мать пошла?
— Недалеко, надеюсь! — ответила Пруденс.
— Я думаю, что… — мистер Кетсби встал со своего места: — я думаю, что лучше будет, если я пойду за ней. В ее годы…
Он пошел в переднюю и уже взялся за ручку двери, но Пруденс, вполне уверенная теперь, что он в здравом рассудке, не захотела оставить безнаказной такую дерзость.
— Вы уходите? — спросила она.
— Я думаю лучше пойти, — сказал мистер Кетсби значительно. — Дорогая мама…
— Вы испугались? — проговорила девушка с насмешкой.
Мистер Кетсби покраснел; он чувствовал себя не совсем ловко.
— Вы довольно храбры, когда имеете дело с двумя женщинами, — продолжала она презрительно. — Однако идите лучше, если вы трусите!
Мистер Кетсби взглянул на нее недоверчиво.
— А вы были бы довольны, если бы я остался? — спросил он.
— Я? — мисс Трюфит покачала отрицательно головой. — Нет, вы мне не нужны. Я только говорю вам, что вы трус.
Мистер Кетсби повернулся и решительно направился в гостиную. Пруденс взяла стул и села у двери, насмешливо оглядывая своего пленника.
— Я бы не хотела быть теперь на вашем месте, — сказала она, улыбаясь: — Мама пошла за полисменом.
— Вот как! — воскликнул мистер Кетсби. — А что же мы ему скажем, когда он придет?
— Скажем, чтобы вас засадили на несколько дней, — сказала Пруденс. — Вы это заслужили своей дерзостью.
Мистер Кетсби вздохнул.
— Это все сердце виновато! — сказал он серьезно, — меня не за что винить. Я видел вас у окна, видел, что вы хороши собою и добры…
— Никогда на свете на встречала я такой наглости! — воскликнула мисс Трюфит.
— Да я и сам удивляюсь себе, — заметил мистер Кетсби: — обыкновенно я даже скорее застенчив.
Мисс Трюфит взглянула на него укоризненно.
— Уж лучше замолчите и уходите скорее, — сказала она.
— Но ведь вы хотели, чтобы я был наказан?
— Я думаю теперь, что лучше вам уйти, пока еще не поздно, — сказала девушка.
В эту минуту раздался стук в двери. Мистер Кетсби, несмотря на свою самоуверенность, заметно изменился в лице; девушка с минуту колебалась, потом открыла соседнюю дверь в какой-то темный чулан.
— Вы попросту — глупы, — прошептала она. — скорее! Входите сюда. Я скажу, что вы ушли. Сидите тихо, я потом вас выпущу отсюда.
Она втолкнула его в чулан и закрыла дверь. Из своего убежища он слышал оживленный разговор у входа, слышал подробные описания, когда и куда он пошел.
— Никогда не встречала я еще такой дерзости, — говорила м-с Трюфит, усаживаясь в изнеможении в кресло, как только полисмен удалился. — Я не думаю, чтобы он был сумасшедший!
— Вероятно только слегка придурковатый, — громко заметила Пруденс, — он очень испугался, когда вы ушли. Я не думаю, чтобы он вернулся опять.
— Не посоветовала бы ему этого! — резко проговорила м-с Трюфит. — Этакая дерзость!
Она продолжала ворчать, между тем как Пруденс шепотом уговаривала ее. Очевидно усилия ее увенчались успехом, так как мать, к удивлению пленника, засмеялась сначала тихо, а потом так громко, что дочери пришлось ее останавливать. Он сидел и ждал, пока вечер наконец не сменился ночью. Под щелью в двери он заметил свет: очевидно зажгли лампу в столовой. Мать и дочь сели ужинать; он слышал, как Пруденс громко проговорила: