Баранов около пяти лет назад буквально вытащил Геннадия из болота, в которое старший инженер Епифанов провалился вместе со всем в недалеком прошлом могучим производственным объединением "Изумруд". Привычная работа "на войну" стала в условиях нашего радостно-идиотического братания с кем ни попадя малоактуальной и вовсе не доходной, а клепать конверсионные кастрюли с вертикальным взлетом еще предстояло научиться. Уникальный коллектив штучных специалистов распадался и разбегался… Случайно познакомившись с Епифановым, Виктор своим натренированным чутьем унюхал: этот человек может пригодиться в команде. И пригодился. Еще как.
Он очень скоро стал своего рода начальником тайного штаба Баранова, специалистом по работе, которую иначе, как диверсионной, не назовешь. Обладая тонким изобретательным умом, он, казалось, получал какую-то извращенную радость, планируя разного рода акции против своих ближних, в данном случае – конкурентов Виктора. Причем не только планируя, но и зачастую исполняя – в этом ему помогали его громадный талант и опыт инженера-оборонщика. Геннадий Артурович наглядно опровергал распространенное мнение, согласно которому у человека, хорошо работающего мозгами, передние конечности обязательно растут из задницы. Техника любой степени сложности буквально мурлыкала в его руках. Хитроумный и дорогой японский VC, антиподслушку, он в присутствии Баранова проверил и "расколол" за пятнадцать минут с помощью лезвия от безопасной бритвы, позаимствованной у Анны Антоновны английской булавки, двух батареек Panasonic, капельки клея "Момент" и плеера. Поколдовал с этим немудреным набором юного шизофреника, а затем включил плеер в обычную розетку и направил передом на глушилку-шифратор из Страны восходящего солнца… Сдалась хваленая самурайская техника, никуда не делась: контрольный диктофончик исправно начал писать все звучащее в кабинете, а индикатор, присоединенный к телефонному аппарату с телексом, показал огорченному выкинутыми на ветер деньгами Баранову "отведение дубль-сигнала". Усмехнувшись, Епифанов теперь уже сутки колдовал с VC, применяя менее экзотические детали, после чего сказал Баранову, что теперь глушилку не проскочит ничто, никто и никогда. Виктор ему поверил. Именно такая усовершенствованная глушилка работала у него дома позавчера, во время разговора с Москвой.
Баранов еще раз вздохнул, пытаясь скрыть раздражение, всегда поднимавшееся в нем при одном виде Епифанова, и, встав из-за стола, открыл дверку маленького, хорошо замаскированного, встроенного в стенку ящика-бара с зеркальными внутренними стенками и подсветкой:
– Чего тебе налить? И сколько?
– Ты мои дворянские вкусы знаешь. Двести грамм водки "Лимонная". И чтобы в граненом стакане. А сушеная вобла твоя, что в приемной юбку просиживает, пусть организует потомку графов Епифановых закусь. Согласен на разогретый в микроволновке гамбургер. И пока я не употреблю – ни слова о делах!
Епифанов управился быстро и привычно, затем достал из кармана своей модной, но уже потрепанной джинсовки массивный серебряный портсигар, прикурил от барановского "Ронсона" и довольным, умиротворенным голосом произнес:
– Излагай! Но коротко и только суть, детали я всегда продумываю сам. Кому на этот раз нужно устроить пакость?
– Автотранспортникам из "Каравана". А через них – страховщикам "Гарантии", Котяев застраховал свою фирму у них. Так вот, котяевский "Караван" должен погореть, в прямом смысле слова, а эти друзья выложат страховку и погорят в переносном смысле. После чего "Караван" мы у Шурика оттяпаем, а попутно подтвердим, что ссориться с нами опасно и недальновидно. – Баранов помолчал и добавил: – Но обстряпай все так, чтобы… Сам понимаешь. Вот как в позапрошлом году с подстанцией получилось. То есть если по городу пойдет слушок, что тут не без барановской команды, то это нам даже на пользу, нужна именно акция устрашения. Но без явных следов!
– Учить ты меня будешь, – фыркнул Епифанов. – А слушок тебе Сашка Тараскин организует любой, хоть что ты побочный сын английской королевы, а несчастный Шурик Котяев – горный тролль прямо из Асприна… Я сам не подарок, но как ты с такими сволочами, как Сашка-имиджмейкер и Иудушка Честаховский, работаешь, в уме не укладывается.
– У меня, представь, тоже, – вполне искренне ответил Виктор. – Такими уж гвардейцами господь наградил. Команда пиратского брига – это не Институт благородных девиц. А у тебя с ними что-нибудь не так?
– Все не так. Но тебя это не касается. Кстати: каков поп, таков и приход! Про твоего Дракулу уж и не говорю. Потому что противно. Ты хоть колышек осиновый припас? Смотри, Витя, игры с нежитью ну оч-чень забавно кончаются порою… Но оставим лирику. Сроки? Деньги? Кого можно привлекать?
– Сроки – как управишься, но желательно в этом месяце, а еще лучше – на этой неделе. Деньги получишь сегодня, сколько считаешь нужным. Привлекать… – Баранов помолчал и продолжил почти просительным тоном: – Лучше бы, Гена, никого… Сам, как только ты умеешь, "на консервной банке", а?
Епифанов довольно ухмыльнулся. Он любил говорить, что при наличии средств, времени и каменной задницы в любой области можно добиться почти всего, но, господа, это неэстетично и вообще "фи!". А вот сделать дело из ничего, "на консервной банке" – это да, высший пилотаж; и, что особенно важно, такое решение всегда не только дешевле и эстетичнее, но даже в утилитарном смысле лучше и эффективнее. Геннадий Артурович с большим удовольствием вспомнил свои, только что упомянутые Барановым "забавы" с центральной энергетической подстанцией Горьковского района. Он, конечно, и представить не мог, что эта тема краем всплывет несколькими часами позже в Москве, в кабинете генерал-лейтенанта МВД как характерный пример славоярского беспредела.