Джек с усталой насмешкой приподнял бровь.
— Как скажете, капитан, — лукаво ответил он, закрывая за собой дверь. — Я готов даже сам на ней повеситься, если это сделает вас счастливее.
Полчаса спустя, невыспавшийся, с кругами под глазами, но все же вполне бодрый благодаря горячему кофе по-итальянски, приготовленному Джеком, Алекс вышел на палубу, уже в водолазном костюме. Как назло, налетел холодный северный ветер, затянул небо тучами, скрывшими солнце, и море покрылось неспокойными волнами, пока ещё небольшими, но явно дававшими понять, что безмятежному штилю, которым они наслаждались все последние дни, пришёл конец.
Поскольку накануне он погружался последним, сейчас Джек и Сесар готовили к погружению Марко, помогая ему надеть скафандр и закрепить свинцовые накладки, чтобы он не всплывал кверху, как пустой бурдюк. Жюли уже сидела на своем посту, осматривая в бинокль горизонт в готовности поднять тревогу, если в поле зрения окажется нечто подозрительное. Хельмут, как всегда, внимательно наблюдал за приготовлениями к спуску, но при этом старался держаться на расстоянии. Понимая, что мало чем может помочь, он оказался достаточно разумным, чтобы хотя бы не мешать.
Эльзы на палубе не было, и Алекс облегченно вздохнул, поскольку не знал, как поведет себя девушка после минувшей ночи, а ему вовсе не хотелось снова выяснять отношения со старшим помощником. Еще меньше ему хотелось с ним ругаться. Он знал, что на самом деле вопрос уже решен и решение никому не понравится, так что, чем скорее с этим покончить, тем лучше.
Через несколько минут Марович был готов. Его упаковали в скафандр и не теряя времени поместили в железную корзину, которую тут же подняли над бортом и начали спускать в неспокойное море. Улыбка сбежала с лица Алекса, когда он увидел, что югослав взял с собой багор, на котором в качестве гарпуна прикрепил один из своих ножей. По всей видимости, рассказ Алекса о встрече с подводным хищником по-настоящему впечатлил наемника.
Сорок минут спустя Марко выбрался на палубу; вода сбегала с него потоками. Когда с него сняли скафандр, он объяснил, что не заметил никаких следов акулы, зато они столкнулись с более серьёзной, хоть и не столь романтичной проблемой. Дело в том, что циркулярная пила, которую они всегда использовали для резки металла, объяснил он, освобождаясь от подводной экипировки, хоть и работала исправно, но при этом оказалось, что ее лезвие стачивается намного быстрее, чем они рассчитывали. С каждым сантиметром оно резало все хуже, так что едва удалось прорезать лишь около метра — всего треть длины трёхметровой окружности.
— А у вас разве нет запасного лезвия? — удивился Хельмут.
— Есть одно, — обеспокоенно ответил Джек. — Но только одно.
— Мы должны их очень беречь, — закончил Сесар. — Если они, не дай Бог, сломаются — мы пропали!
— А разве так сложно достать новое? — спросил физик. — То есть, я хочу сказать... в крайнем случае, вы ведь можете вернуться в Танжер и купить другое?
— Это не так просто, — ответил Алекс, поправляя водолазный костюм. — Лезвия для резки металла — совершенно особые инструменты, их крайне сложно достать. Это вам не обычная пила, которой пилят дрова. Даже если бы нам удалось их заказать, пройдут долгие месяцы, прежде чем нам их доставят — если вообще доставят.
— Месяцев? И откуда же вам их доставляют?
Капитан лишь махнул рукой, пока механик и старший помощник надевали шлем ему на голову.
— Из Германии, — только и успел он ответить, прежде чем его голова скрылась под шлемом, по которому затем постучали пальцами, чтобы удостовериться, что он закреплён вполне надёжно.
Когда Алекс в очередной раз спустился в море, крепко привязанный к корзине, он чувствовал себя почти клерком, поднимающимся на лифте в свою контору, чтобы приступить к ежедневной унылой работе.
На этот раз никаких проблем не возникло, хоть ему и приходилось внимательно осматриваться перед каждым поворотом. Наконец, он добрался до помещения, где они резали отверстие метрового диаметра, чтобы затем через него проникнуть в каюту, расположенную выше. Взяв гидравлическую пилу, Алекс внимательно осмотрел ее круглое лезвие, которое, как и сказал Марко, сильно сточилось и уже потеряло несколько зубьев. Затем поднял голову, чтобы посмотреть, как обстоят дела, и заметил гирлянду воздушных пузырьков, устремившихся вниз через проделанное отверстие, а значит, давление в каюте было вполне адекватным. Плохая же новость заключалась в том, что, хотя Марович хорошо сделал свою работу, вырезав почти треть окружности, было ясно — для ее завершения потребуется еще никак не меньше двух погружений.
Стараясь не думать о неудаче, Алекс схватил пилу двумя руками, забрался на крепкий стол, который они привязали, чтобы использовать в виде подставки, открыл воздушные клапаны и с силой налег на пилу. Пила дрожала в его руках, вгрызаясь в стальную переборку, и эта дрожь отдавалась неприятной болью в костях: казалось, еще чуть-чуть, и они переломятся.
Спустя полчаса, отведенных на погружение, его руки сводило судорогой от напряжения, пот ручьями тек со лба, насквозь пропитав всю одежду под скафандром. Наконец, Алекс отключил пилу и посмотрел на результаты своих трудов.
Результат оказался неважным. Несмотря на все усилия, он не сделал и половины того, что сделал Марович. Несомненно, главной тому причиной было изношенное лезвие, у которого теперь было меньше зубьев, чем когда им пользовался отставной боксер. Так или иначе, не оставалось ничего другого, как извлечь лезвие и вернуться на судно, отправив на смену Маровича.
Оказавшись в корзину, он почти машинально трижды дернул за трос, чтобы его подняли на лебедке, а в голове у него вертелась мысль о том, как же они закончат работу, если останутся без лезвий, столь же необходимых, сколь и хрупких.
И тут неожиданный толчок резко встряхнул корзину, отчего он потерял равновесие и чуть не вывалился. Испугавшись, он с силой вцепился в прутья и посмотрел вверх, корзину снова резко рвануло.
В ту же секунду он понял, что наверху разыгрался шторм — самое худшее, что могло случиться в подобных обстоятельствах.
Подняв голову, он увидел, как волны бьются о киль «Пингаррона», с силой раскачивая судно, и, если бы не четыре якоря, брошенные с носа и кормы, чтобы прочно зафиксировать его рядом с местом крушения, судно давно бы уже снесло к опасным береговым мелям. Но в любом случае эта битва заранее была проиграна, поскольку рано или поздно якоря начнут дрейфовать — если, конечно, уже не начали — и тогда они не справятся с «Пингарроном».
На миг он подумал, почему они, черт побери, не снялись с якоря и не вернулись в порт или не ушли в открытое море, заметив надвигающийся шторм — и тут же устыдился, поняв, что причиной тому — он сам. Они ждали, когда он вернется, даже рискуя потерпеть крушение.
Когда его отделяли от поверхности моря последние несколько метров, Алекс услышал успокаивающий гул двигателей и увидел, как натягиваются якорные цепи, поднимая якоря с песчаного дна. При виде этого он почувствовал острую боль и настоящую гордость за свою маленькую, но отличную команду. Однако вслед за этой мыслью на него вдруг накатило сомнение: если экипаж занялся машинным отделением и управлением «Пингарроном», то кто же тогда занимается лебедкой?
Минуту спустя он получил ответ на этот вопрос. У лебедки стоял доктор Кирхнер. Его многочасовые наблюдения принесли свои плоды, и теперь он управлял механизмом с таким мастерством, словно занимался этим всю жизнь, не обращая внимания на проливной дождь, хлеставший его по лицу. Рядом с ним под грозовым небом стояли Марко и Эльза, словно не замечая порывов дождя и ветра, изо всех сил налегая на ворот, чтобы поскорее поднять Алекса на палубу.
21
— Как здесь дела? — потребовал отчета Алекс, врываясь в капитанскую рубку, все еще в водолазном костюме, но уже без скафандра и свинцовых накладок.
— Во время твоего погружения налетел шторм, — сообщила Жюли, стоявшая у штурвала. — Сесар сейчас в машинном отделении, прогревает двигатели, а Джек поднимает якоря. За последние полчаса давление упало на три миллибара и продолжает снижаться, — добавила она, хлопнув по сфере барометра. — А потому я беру курс три-ноль-ноль, чтобы отойти как можно дальше от берега.