Оказалось, однако, что все эти опасения неосновательны. За ним никто не следил, ему верили всюду больше, чем он сам хотел, нигде не останавливали и не направляли его на заранее определенную для всех туристов трассу — он ехал по тем дорогам, которые выбирал сам, иногда нарочно выискивая даже такие, каких не было на картах (в голове у него никак не укладывалось, что здесь могут быстрее строить дороги, чем выпускать карты местности).
Постепенно Кемпер наглел и шел уже в глухие лесные места, откуда несколько раз его вытаскивали из болота колхозники, подтрунивая над глупым немцем, который с сухой и твердой дороги тащится в трясину и бездорожье. Но шпион-новобранец не мог отделаться от чувства страха и постоянного выжидания провала. Привык всегда прятаться за грубую силу, только под ее защитой умел вести спокойную жизнь, а балансировать над обрывом, как пришлось ему теперь, никогда не умел, а главное — не любил.
И вот сегодня наступил последний день. В пограничном городке он оказался между двух сил, одинаково страшных и враждебных ему, одинаково опасных. Великая, грозная, могучая, страна остается позади. Только последний рубеж, который будет пройден сегодня после обеда, — и он в Европе, ее дыхание уже доносится до него!
Думал Кемпер и о том, что зловещее влияние Хепси не достигает сюда, следовательно, он, доктор, в последний раз может насладиться свободой самостоятельных действий, быть господином своих поступков.
У каждого человека есть такие своеобразные вылазки в сферу независимости духа. Кемпер считал, что с этой точки зрения можно оправдать в какой-то степени алкоголиков, наркоманов, преступников, хулиганов, циников, развратников — каждый хочет вырваться из серой повседневности, бежать в призрачную страну свободы, утвердить хотя бы на короткое время свою личность, утвердить даже недозволенным образом, как античный Герострат или тот боннский чиновник, который недавно предпринял попытку сжечь мемориальный музей Бетховена.
Но одно дело оправдывать кого-то, и совершенно иное — ты сам. Всегда считал себя человеком степенным, солидным, не мог позволить себе никаких выходок. Поэтому сегодня, сбросив, наконец, тяжкий груз неуверенности и страха, он будет вести себя как настоящий европеец, за плечами которого тысячелетняя цивилизация; он будет немного скептичен, немного высокомерен, на все, что ему покажут, он не будет больше смотреть с тем предупредительным искусственным удивлением, которое изображал каждый раз, чтобы угодить хозяевам. Хватит с него!
С аппетитом позавтракав, выкурил сигару, ожидая молоденькую переводчицу, прикомандированную к нему со вчерашнего дня (переводчица опаздывала на несколько минут, и Кемпер пренебрежительно подумал о стране, где люди могут себе позволить опоздание), когда же она пришла и извинилась, он милостиво процедил сквозь зубы свое «битте», спросил, не сможет ли перед отъездом познакомиться с библиотекой, с кинотеатром или с этим, как это называется? Клубом, что ли?
Слушал ответы переводчицы небрежно, в одно ухо впускал, в другое выпускал, еле раскрывал губы, чтобы произнести хоть какие-нибудь звуки, Кемпер цедил вместо привычного «я, я» чванливое «е, е», еще и прижимал зубами кончик языка при этом, чтобы прошепелявить, изобразить перед растерянной черноглазой девчонкой нечто свидетельствующее о его принадлежности к высококультурной Европе.
Библиотека помещалась в старинном особняке. Все комнаты первого этажа были заняты простыми деревянными стеллажами. Книги возвышались от пола до потолка, множество книг; никогда не думал Кемпер, чтобы в маленьком городке могла быть такая огромная библиотека, в его душу даже закралось сомнение, что книги эти сосредоточены здесь нарочно, чтобы только ошарашить глуповатого иностранца, но оно отпало само собой, ибо кто же мог бы собрать за одну ночь столько книг и откуда? И не похоже было на это вовсе; библиотека работала, сюда шли ее постоянные читатели, в читальном зале склонилось над столом несколько офицеров и юношей в гражданском, какие-то девочки просматривали картотеку, разыскивая нужные им книги. На выдаче стояло несколько девушек-библиотекарей; они исчезали на короткое время среди книжных торосов, быстро находили то, что у них просили, и возвращались с высокими стопками толстых томов, маленьких книжечек-четвертушек, тоненьких брошюр.
Переводчица познакомила Кемпера с библиотекарями. Он раскланялся, улыбнулся туда и сюда, стараясь напустить на себя небрежную шутливость, сказал:
— Я просил показать мне самую крупную библиотеку, но никогда не ожидал, что в таком маленьком городке может быть столько книг.
— Не удивляйтесь, — засмеялась одна из девушек. — У нас есть и больше, но, к сожалению, та библиотека сегодня закрыта.
Этого Кемпер не знал. У него были данные, что в городке расположен Дом офицеров и при нем большое книгохранилище. Очевидно, русские оказались предусмотрительными, они всегда найдут выход из положения. Рядом с библиотекой Дома офицеров они держат для показа еще и эту. Но что он должен был здесь делать? Подсчитывать количество читателей, чтобы потом, прославляя советский образ жизни, привести удивительно высокие цифры абонентов в рядовом советском городке?
— Ваша библиотека городская? — спросил Кемпер небрежно.
— Нет, городская сегодня как раз закрыта. А наша — при Доме офицеров.
— И вы не боитесь показывать иностранцу офицерскую библиотеку? — пошел напролом доктор.
— Она вовсе не офицерская. Так только называется. А книги всюду одинаковые. Читателем нашей библиотеки может стать каждый.
«Каждый военнослужащий», — мысленно продолжил ее слова Кемпер. Что ж, хвала тому, кто молвит правду! Кемпер, изображая еще большую небрежность, вертелся на одной ноге перед столиком выдачи, незаметно поглядывал на продолговатые ящики с читательскими абонементами. На «А» фамилий совсем мало, какой-то там десяток-два, точно так же мало на остальные буквы, зато плотно заполнены ящички, где стоят абонементы с фамилиями на средние буквы алфавита: «К», «Л», «М», «Н», «П». Всюду и всегда люди стараются скрыться в середину, с краю мало кто остается: неуютно там, опасно... Это он ощутил на себе... Ну что же... Прикинем приблизительно, сколько здесь может быть сантиметров? Один абонемент имеет толщину...
— Простите, — обратился он к переводчице, — нельзя ли мне посмотреть хотя бы один абонемент? Мне интересно, что читают у вас, какие книги, как часто?
— Пожалуйста, пожалуйста! — сказала библиотекарь и подала ему один из абонементов, недавно заполненный.
«Заготовлено специально для меня», — решил Кемпер и с сатанинской улыбкой выдернул абонемент на «К».
— Можно?
— Пожалуйста, — голос у библиотекаря не дрогнул.
Кемпер ощупывал толстыми пальцами тоненькую книжечку. Сколько она имеет миллиметров? Эти болваны во главе со своим надутым полковником не могли предвидеть таких простых вещей. «Проберитесь в гарнизонную библиотеку, где-нибудь у границы, установите количество читателей. Эти фанатики все читают, у них это делается принудительно. Имея количество читателей, вы тем самым будете знать численный состав местного гарнизона». Если принять карточку за миллиметр, тогда здесь... Кемпер быстро умножал, не забывая при этом слушать трескотню приветливых женщин и надменно кивать головой и цедить свое «е, е».
— Вот идет наша заведующая, — донеслось до него, вернее, он сначала увидел новую в этой комнате женщину, а уже потом дошел до него смысл произнесенного, да сразу же снова затуманился, потому что Кемпер, уставившись в чернявую женщину, никак не мог оторвать от нее взгляда.