Вот поэтому никогда – никогда!! – нельзя связываться с придурками.
– До сих пор готова рыдать при мысли, что вообще с тобой трахалась… хотя погоди! Я об этом давно уже забыла, Андрей. А ты все сидишь и вспоминаешь. Как это называется, как думаешь? Извращение?
– Не торопись приписывать меня к извращенцам.
– Ты болен, Андрей.
– А ты?
– Кажется, мы немного увлеклись, – мягко напомнила я.
Достал, сволочь.
– В общем, возвращаясь к твоему вопросу, – как будто не обратил он внимания на мои слова. – Само собой, моя конечная цель – это исполнение тобой моего заветного желания. Не обязательно сегодня, но…
Его главное желание – отомстить за ранение, дураку понятно. Око за око, и тому подобное. Но почему я то вдруг должна исполнить его желание? Он что, рассчитывает, что я разбегусь и прыгну с десятого этажа головой вниз? Или снотворного наглотаюсь, устав от его дурацких разговоров?
Вишневский широко улыбнулся, а я от души пнула ногой его стул. Это один из моих любимых трюков, тут все дело в эффекте неожиданности: сидеть расслабленно, говорить мягко, грубить поменьше. Оппонент теряет бдительность – и удар! Оказывается на полу.
Проверенный прием не сработал, гад оказался быстрее меня: схватился за барную стойку и удержался на месте, причем дурацкая пиратская ухмылка ни на мгновение не сошла с его физиономии. Обычно к такому бывает готов только Ромка, и то нет-нет, да удается застать его врасплох…
Вишневский невозмутимо отхлебнул мартини и прокомментировал:
– Уговорила, пока мое желание откладывается.
– Оно останется несбыточным, – отрезала я, не вдумываясь, чего он там желает.
– Хочешь, поспорим?
– И в чем смысл спора?
– Если ты его не видишь, это еще не значит, что его нет, – глубокомысленно изрек он. – Ну и вероятность выигрыша на твоей стороне… ты наверняка так думаешь. Ну что, по рукам? Повеселимся, как в старые добрые.
– Интересно, что мне мешает после спора послать тебя подальше? – задумалась я и передразнила: – Как в старые добрые.
– Обижаешь, моя хорошая. Такие как мы не спорят просто так… к примеру, мы можем заключить договор, разумеется, на бумаге.
– Хватит говорить «такие как мы». Звучит, будто мы похожи.
– Так и есть, солнце, так и есть. Ну так что, договор? Скажем, на миллион?
– Оставь миллион себе, – фыркнула я и сделала знак бармену: – Еще мартини. Оливок и водки побольше. Водки намного больше.
Бармен кивнул и поспешил уйти. За неимением других клиентов он томился без дела и заметно прислушивался к нашему разговору. Бедный, он должно быть в шоке.
– И ты бы вполне могла согласиться на спор, я же знаю, ты не против веселья, – продолжил Андрей, хотя я не просила. – Но больше всего ты ненавидишь проигрывать, не так ли? Тем более обмануть меня будет куда труднее, чем твоего пустоголового блондина. К примеру, я прекрасно знаю о твоих шаловливых ручках… напомни, как это зовется?
– Ты псих, я не буду с тобой спорить – вот как это зовется.
– Порой самое причудливое безрассудство бывает порождением самого утонченного рассудка… ну что ж, значит, в другой раз, – внезапно сдался Вишневский.
– Или никогда, – предложила я, вконец потеряв нить разговора.
– Никогда не говори «никогда», моя дорогая.
– И все же рискну.
Он медленно растянул губы в улыбке, а потом и вовсе захохотал, сходство с психом стало абсолютным:
– Вот поэтому ты мне так нравишься: кто еще способен вдохновить на поступки, находящиеся за гранью возможного? Никогда случится очень скоро, Сентябрина, я тебе это обещаю. Считай, что подстегнула меня к действию.
Весь этот бред порядком надоел мне, а нас еще и бармен слушает.
Ради последнего я сменила тему:
– Как там твое плечо? Затянулось?
– Целое и невредимое, – расстроил Вишневский.
– Никогда нельзя знать наверняка, надолго ли. Ты его береги.
– Может, хватит уже обо мне? Поговорим о тебе.
– Моя любимая тема, но вообще-то я надеялась, что ты уйдешь.
Само собой, мои надежды тут мало кого волновали:
– Слышал, твой недалекий блондинчик нашел вторую половину? Надеюсь, они стоят друг друга… есть в этом парне что-то такое, что меня безмерно раздражает.
– Ты безмерно раздражаешь всех окружающих, так что у вас есть что-то общее, – буркнула я, покачав головой: слухи имели прямо таки фантастическую скорость.
– Ничего общего, он пресный тип. Имел неудовольствие встретить его на прошлой неделе и чуть не загнулся от скуки.
– Лучше бы загнулся.
– Вот как? – Вишневский поднял одну бровь и смерил меня насмешливым взглядом. – Теперь понятно, почему ты торчишь в баре посреди дня. Неужели блондин настолько запал в душу? Признаться, не ожидал: он и вдруг ты. Как там говорится… человеком правит любовь, а любит он то, что уходит? Ты поэтому в него так вцепилась, он сорвался с крючка?