Радость от находки проявилась в виде слабой улыбки, которая чуть сдвинула губы. Теперь-то можно отвлечься, забив голову другими голосами и образами.
Дыша теплом на экран телефона, я быстро рылась в папках, выбирая мелодию. Подушечки покалывали, и смартфон постепенно превращался в зеркальную гладь замерзшего озера,
Еще немного и он выключиться, оставив наедине с мыслями. Этого не хотелось. Этого боялась.
Увидев знакомое название, я несколько раз стукнула по экрану, и тут же в ушах раздалось нежное звучание скрипки.
«Люблю», – меня не пугали заунывные трели флейты, и громкое урчание контрабаса. Сейчас их песня уносила далеко от города. Рождая в сознании то тропические пляжи, которые утопали в яркой зелени, то холодные горные склоны.
Идя по дороге, я постоянно сравнивала сон и реальность, снова и снова возвращаясь в деревню.
Боли не было, просто воспоминания растворяли образы, навеянные музыкой, превращая мрачные пятиэтажки в высокий хвойный лес, который вершинами вонзался в небо.
«Ты – прекрасен, – в этот раз белый волк дал рассмотреть себя. Он шел рядом, давая насладиться пушистой шерстью, которую трепал ветер, и алыми, как кровь, глазами. – Интересно, почему мысль, что это сон, не возникла тогда в голове?»
«Потому что думала, что сошла с ума», – шевельнулся внутри ответ.
«Да, – согласилась я, – Их вид был слишком прекрасен. Может, и сейчас хочу спать наяву, чтобы видеть их живыми».
«Зачем? – внутренний голос сердито царапнул сознание воспоминанием. – Хочешь стать убийцей?»
« Нет, – сердце болезненно кольнуло в груди и шаг замер перед кровавой лужей, которая впитывалась в снег, превращая его в алое пятно. Взгляд испуганно скользнул по людям в поисках помощи. Они шли мимо, не видя красных разводов и тел, что возникали впереди. – Они живы, – стопа с чавканьем погрузилась в бурую грязь. – Я хочу верить, что мои чувства не иллюзия. Что он... – голубые глаза сурово смотрели на меня из-под черных ресниц, – что они не иллюзия».
Я шла медленно, с трудом передвигаясь в алом море, ощущая, как связь с реальностью становится все тоньше. Вот и музыка теряется за биением сердца, которое стремительно несется вскачь. Еще немного, и легкие остановятся, дыхание замрет на губах ,и боль острыми когтями начнет рвать грудную клетку.
Вдох-выдох, вдох-выдох. Сжав с силой веки, я попыталась представить тьму, которая сожрет все, чтобы было в сознании. Густую кровь, которая, словно болото, засасывала тело в себя, парней, чьи презрительные взгляды, словно острый нож, вонзались в сердце.
«Нет ничего», – билось в голове и черный цвет постепенно заполнил пространство.
Когда ресницы вновь приподнялись, яркий свет болезненно резанул глаза, но это было приятно. Даже городская серость уже не казалась такой мрачной. Это всего лишь грязь, а не сгустки крови, разбросанные повсюду.
Минут через пятнадцать я добралась до поликлиники и сильно удивилась, обнаружив огромную очередь.
«Зачем талоны придумали? – настроение из плохого рухнуло еще ниже, заставив яростно протопать между бабушками. – Чтобы они приперлись в один день, наплевав на время?»
Свободных мест не было, а узкий коридор превратил толпу в давку, которая с негодованием взирала на каждого, кто посмел открыть дверь кабинета.
Подслушав разговор, я поняла, что заболел врач, и все люди с его участка направились к моему, так что электронные талоны теперь не работали.
Бабушки тщательно следили за тем, чтобы никто не прошмыгнул вне очереди, превращаясь в стаю крикливых ворон, когда кто-то пытался возразить.
«Ладно, подождем. Знала бы об этом, вышла б раньше, а теперь даже не факт, что попаду сегодня к терапевту. И почему мне не четырнадцать? В детской поликлинике наверняка меньше людей, чем тут».
Нажав на паузу, я стала рыться среди папок в поисках аудиокниги, которую скачала пару недель назад.
«До того как…,– тормознув на мысли, я тут же оглушила ее голосом Олега Булдакова. – Так-то лучше».
– Кто крайний? – высокий парень с трудом протиснулся в коридор, словно лайнер рассекая реку старушек.
– Я, – рука взмыла вверх, обращая на себя его внимание.
– Все в девятый? – в глазах забрезжила надежда, которую тут же оборвала своим голосом.
– Да, там за поворотом продолжение очереди.
«Что? Я должна страдать одна? Фиг вам. Пусть знает, что ждать придется не только коридор, но и лестницу»
– Ясно, – поникнув, он оперся спиной о стену, и тоже погрузился в телефон, надеясь так скоротать время.
А люди всё приходили. Через пару минут за ним уже выстроилась очередь, которая серпантином устремилась в развилку коридора. Если так пойдет, то врачу придется ночевать в поликлинике. Не факт, что суровые бабушки отпустят его домой. Наверняка ор поднимут, грозя заведующей и всеми небесными карами, если посмеет сделать хоть шаг за порог кабинета.
– Мда, – потянула я, услышав очередную перебранку старушек. От нее даже наушники не спасали, хотя бегунок давно передвинулся на максимум. Уж лучше оглохнуть от страшной истории, чем слушать истерики соседок, которые поливают отборным матом своих соперниц по талонам.
Внезапно на экране всплыло сообщение с подмигивающим смайликом, приглашая зайти в Вайбер.
Оля: «Ну, как? Получила?»
Видимо на работе никого нет, вот и мается бездельем.
Я: «Нет еще.»
Пальцы быстро порхали над экраном, спешно нажимая буквы. Осторожно приподняв телефон, я незаметно сфотографировала человеческую реку, которая напирала на слабую дверь, грозя ее сорвать и мощным потоком ворваться внутрь.
Тут же последовал ответ из разных смайликов, которые демонстрировали степень потрясения подруги, а затем, видимо боясь, что не пойму, добавила.
Оля: «С ума сойти. Теперь понятно куда все делись».
Я: «Пусто что ли?»
Оля: «Ага».
И тут же прилетела фотография офиса. На ней был один клиент, который заполнял документы у первого окна.
Я: «Здесь бы так».
Оля: «Не завидуй».
Смайлики с высунутыми языками автоматной очередью полетели в меня, отзываясь вибрацией в руках.
Оля: «Ты мне сразу позвони, хорошо?»
Я: «Конечно».
Палец на миг замер прежде, чем отправить сообщение. Это была ложь. В отсутствии клиентов Ольга могла болтать час, а то и больше. И слушать сейчас ее проблемы не хотелось. У меня своих куча, чтобы хоть как-то реагировать на ее. Нет, в данный момент моя эмпатия на нуле.
Главное позвонить начальнице, если выпишут.
В глубине души я надеялась на отсрочку, что врач, увидев темные круги под глазами, сжалится и даст еще пару выходных.
Было страшно, после произошедшего, тут же погружаться в работу. Казалось, прошло не несколько дней, а годы. Навыки вроде сохранились, но видеть людей, угождать им, не хотелось.
Как можно улыбаться, если внутри все горит огнем и хочется рвать и метать от злости?
«Или плакать», – тут же подсказало сердце.
«Да, – приняла я, – спрятавшись от всех».
Хотя, если честно, проходить вновь через очередь не хотелось.