Его и без того негромкий голос снизился почти до шепота, а Саше казалось, что это змей рядом шипит, пытаясь подобраться к ней поближе, чтобы ужалить побольнее. Она даже слов в этом шипении не разбирала, просто знала, что соглашаться ни в коем случае нельзя. Но и отказываться — тоже.
— Нет, — покачала она головой в отчаянии и повторила тоскливо и загнанно: — Не-ет…
— Хорошо, — не стал настаивать Чекин. — Не хочешь, как хочешь, — немного подумав, и не переставая при этом внимательно изучать Сашу, насколько позволяла темнота, он довольно оживленно сказал: — А может, это и к лучшему, кто знает?
Ноги у него затекли, и он выпрямился во весь рост, глазами пытаясь нашарить где-то на стене выключатель.
— Слушай, а что так темно-то? Давай свет включим.
— Нет! — моментально среагировала Саша. — Не надо света! Пожалуйста, — попросила, взирая на «Змея» снизу вверх.
— Блин, ну что с тобой будешь делать? — негромко, все тем же своим змеиным шепотом спросил он сам у себя и зашарил рукой в районе паха.
Саша напряглась. Пожалела о том, что не дала включить в комнате свет — так она хотя бы не была ослеплена темнотой и могла предугадать дальнейшие действия мента. Но тогда бы пришлось смотреть и на Ромку, а этого ей совсем не хотелось.
— Ну жуй тогда, — будничным тоном произнес «Змей» слова, прозвучавшие здесь совершенно не к месту, и поднес ко рту Саши ладонь, на которой что-то белело. — Да жвачка это, — пробурчал он досадливо, когда Саша ожидаемо отшатнулась, — обычная жвачка. Жуй давай!
Чтобы она ему поверила, он даже подсветил ей фонариком, и Саша вправду увидела на широкой мужской ладони две подушечки жевательной резинки.
— Давай-давай, — поторопил «Змей», когда Саша подняла на него вопросительный взгляд, — у нас времени мало. Надо все успеть, пока та корова не проснулась.
Пока Саша послушно, но в то же время с опаской разжевывала подушечки, он еще раз сходил на кухню и вернулся с новым целлофановым пакетиком.
— Как разжуешь, сюда плюй.
— Зачем… это? — слова давались с трудом, да и вообще челюсть плохо слушалась. Жевательные подушечки казались твердыми и невкусными, несмотря на приторную сладость.
«Змей» усмехнулся и снова присел, чтобы быть на одном с ней уровне. Насмешливо глядя на Сашу, причем насмешка эта угадывалась только в изгибе губ, никак не затрагивая взгляд, повременил с ответом. Когда она перестала жевать, настороженно ожидая его дальнейших действий, сказал:
— Чтобы соседи не увидели… Ты же не хочешь, чтобы они в глазок подсмотрели, когда мы труп будем вытаскивать?
Вместо ответа Саша опустила взгляд и сильнее заработала челюстями.
— А пока жуешь, слушай меня внимательно. Завтра пойдем фотаться на паспорт, — на этих словах их взгляды встретились и больше Саша их не отводила, словно пойманная на крючок его гипнотической аурой. Холодный блеск его глаз пронзал насквозь, причиняя фантомную боль. Чеканные слова звучали как приказ, не выполнить который нельзя. Вот так хочешь соскочить и не можешь. Слишком болезненно. — И с завтрашнего же дня ты перед этой синячкой начинаешь зваться Дашей. Поняла? Это ты — Даша Цихмейстук, а она… пусть будет Сашей Самойловой. Жуй-жуй, давай. Здесь еще целая пачка.
— Зачем… это? — за сегодняшний вечер словарный запас Саши вконец истощился. Она могла спрашивать лишь «зачем» и говорить «нет».
Чекин понял, что вопрос был не про жвачку, и снова усмехнулся.
— А как ты хотела? Чтобы она нам не мешала, есть только два варианта — либо на кладбище, либо в психушку. Сама выбирай, куда мы определим настоящую Дашу.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов