Когда старушка заснула, Саша выключила телевизор и, задвинув шторы плотнее, покинула комнату, осторожно прикрыв за собой дверь. Впереди был очередной пустой вечер и бесконечная ночь, которую она вновь проведет наедине с мучительными кошмарами, а потом наступит утро, которое опять беспощадно обнажит перед ней ее насущную проблему — документы, менты, туманное будущее. Достав с кухонной полки пачку сигарет и зажигалку, она прошла к окну и устроилась на подоконнике. По карнизу часто и монотонно стучал дождь, словно отгораживая ее от всего остального мира. Чиркнув зажигалкой, Саша прикурила сигарету и наполнила легкие спасительным дымом.
Разве могла она когда-то подумать, что добровольно станет травить свой организм никотином? Она всегда была за здоровый образ жизни, не понимала, что люди находят в курении, и с легким презрением смотрела на своих однокурсниц, которые на каждой перемене бежали на задний двор, чтобы успеть выкурить сигаретку. Как будущий медик она знала, что никотин разрушает мозг, губительно действует на нервную систему, ухудшает память. Как студентке, стремящейся к знаниям, такая перспектива ей совершенно не нравилась, а вот как человеку, истерзанному болью, моральной и физической, — казалась довольно привлекательной. Нет, даже жизненно необходимой. Как говорится, из двух зол меньшее. Пусть и губительная для организма привычка, но она была способна хоть на немного притупить боль в ее раненом сердце, покрыть дымовой пеленой воспоминания, раздирающие душу на части. А еще, и это главное, никотин перебивал собой другой вкус, казалось, въевшийся в ротовую полость навсегда. Отвратительный вкус мужского члена и спермы.
Вечер прошел по той же схеме, как обычно в заботах о Зинаиде Ивановне. Уход за ней, ощущение своей нужности наполняло смыслом жизнь, давало хоть какую-то надежду когда-нибудь стать нормальной, «как все». Вечером, после ужина, когда Сашка в задумчивости мыла посуду, в дверь постучали. Сначала тихо, а потом громко, настойчиво, как-то тревожно и требовательно. Первым делом промелькнула мысль, что это они, сволочи в темных мундирах, пришли за ней. Гости в их доме появлялись крайне редко и сводились к визитам кого-то из соседей или сотрудников соцслужб, однако сейчас и для тех и для других было уже поздно.
В дверь затарабанили снова. С опаской бросив взгляд в сгущающуюся темноту за окном, Сашка не нашла там подтверждения своим страхам и, боясь, что дробный стук переполошит старушку, бросилась открывать. Перед тем, как провернуть замок и распахнуть дверь, она приложилась к глазку. Там, искаженная линзой, в тусклом свете подъездной лампы, озираясь по сторонам и переминаясь с ноги на ногу, стояла ее новая знакомая.
Сашка поспешила открыть дверь, пока Варя не догадалась о наличии звонка и не разбудила уснувшую старушку.
— Варя? — негромко удивилась Саша и чуть отошла в сторону, пропуская девчонку в квартиру.
— Я поздно, да? — сконфузилась та, переступив порог прихожей.
Сашка приложила к губам палец, движением головы указав на закрытую дверь комнаты:
— Бабушка спит. Раздевайся, пойдем на кухню.
Даже в полутемной прихожей, освещаемой лишь пробивающимся с кухни светом, она сразу заметила, что Варя, промокшая насквозь, мелко дрожала, а оказавшись в кухне, поняла, что все гораздо хуже. Под правым глазом Вари наливался цветом огромный лиловый синяк, а ниже на щеке кровоточили несколько глубоких ссадин.
— Господи, кто тебя так?! — не удержалась от возгласа Сашка, а потом, прикрыв дверь в кухню, усадила девчонку на стул и распахнула холодильник в поисках перекиси водорода и зеленки.
Несмотря на свое плачевное состояние, Варя по-детски открыто улыбнулась и прямодушно ответила: