В унисон.
- Не беспокойся, - спокойно говорил он. – Я не дам тебя в обиду.
- Я знаю, - ладонь полукровки легла на его щеку: проросшая щетина покалывала кожу. – Тебе пора побриться.
- Этим займёшься ты.
- Только если ты бросишь курить, - парировала Некра, и Джошуа поцеловал её в макушку. Она снова в проигрыше, зная, что от этой привычки ему трудно, практически нереально избавиться. – Иначе я сделаю вид, что забыла, где лежит бритва и помазок.
- Значит, у твоего мужчины будет роскошная борода. И в лесах Фалькенбурга потом найдут следы снежного человека.
- Такого уж и снежного, - хмыкнула Светлана, повеселев. Мысли о кошмарном сне будто смело в одно мгновение.
- Пойдём спать, - предложил Джошуа, не отпуская Люпеску. – Обещаю охранять тебя во сне.
- И не бросать?
- Нет, - и снова ободряющий-обещающий лёгкий поцелуй в висок.
Светлана верила ему и позволила напарнику вести её обратно в сторону спальню. На пути к выходу из кухни она выключила свет, чувствуя, что слова Стренджера несли какое-то магическое таинство. Мужчина уложил её на кровать, раздел и, обняв одной рукой, подвинул ближе к себе, накрывая тёплым одеялом с головой. Полувампир не пила сегодня таблеток.
И больше к ним не возвращалась.
Не возвращались и кошмары, больше не волновавшие ни её, ни его.
========== -29- ==========
Она не терпела, когда в кабинет врывались без стука, но – на счастье будущей жертвы – Менгеле только закончила заполнять документы, отодвигая их на самый край стола: у неё всё должно быть идеально, и рабочее место – в том числе, но на подобные мелочи никто не обращал внимания, а зря: из таких крупиц совпадений состояла вся её жизнь. Тем более скоро всё здесь превратится в беспорядок, хаос, который она очень ждала. Женщина улыбнулась сквозь маску, наблюдая за входной дверью, подперев подбородок сложенными друг на друге руками: гостья явилась не вовремя, и доктору стало любопытно, почему главная любимица геггинггруппенфюрера Юргена Вульфа в замке Вольфенштейн решила посетить в первую очередь именно её, а не своего старого любовника? А как же ученица, вечно таскающаяся за ней хвостиком? Бутчересс ожидала, когда Блаватская сама всё расскажет, и, сглотнув, молча следила за ней, не изменяющей себе в безвкусице: стройное тело, покрытое наполовину оккультными татуировками, и сексуальное чёрное бельё с сапогами-чулками, чтобы раздражать взгляд изголодавшихся нацистов по женской ласке.
«И не только их», - пронеслось ехидное в голове Батори, и она подавила желание рассмеяться собственным заметкам.
Марианна Блаватская всегда знала себе цену и, закрыв за собой двери, повернув ключ в замочной скважине, она тут же вытащила его и спрятала в кармане ремня – дело касалось только их двоих, и Бутчересс с любопытством откинулась на спинку кресла, скрестив руки на груди: и какой сюрприз на этот раз приготовила оберфюрер СС, считающей себя высшей жрицей Третьего Рейха? Походкой от бедра та шла к ней, держа в кулаке что-то маленькое и сияющее – что же, она купила Бутчересс, ей действительно стало интересно. И женщина, достигнув своей цели, собственнически села на стол, наклоняясь к доктору Менгеле: Блаватская была умницей, хоть и по-своему раздражала иногда Батори – своими выходками порой выводила из себя.
Бутчересс не повелась на её удочку, отвернувшись, издевательски, и Марианна шумно хмыкнула; задели эго бедненькой. Обе ведь знали, для чего Блаватская сюда пришла, и всё равно каждый раз разыгрывали этот глупый спектакль, но такой нужный им двоим. Но высшая жрица Третьего Рейха не хотела ломать напряжение между ними, раскрывая свой маленький секрет на ладони: маленький ромбовидный камешек, сияющий ярко, голубым неестественным светом. Менгеле догадалась: значит, вот какие раскопки проводились в Айзенштадте последние несколько месяцев – искали новый источник силы на случай, если что-то пойдёт не так с артефактами почившего Дьявола.
- Тулийский медальон? – догадалась Батори.
Марианна кивнула.
- Кристаллы Нахтзонне, - женщина поднесла камень ближе к лицу, крутя его в пальцах, рассматривая. – Такая мелочь, а сколько в ней сосредоточено силы! Скоро мой лорд Генрих I Птицелов восстанет из мёртвых и приведёт Германию к победе!..
- А ты? – наклонилась ближе Менгеле.
- А я стану его королевой, - Марианна облизнула опасный камень, - и мы будем править… - её прервала Бутчересс собственным смехом, и женщину подобное поведение обескуражило. – Что смешного?
- Твои потуги стать великой, - Батори театрально смахнула выступившую слезинку. – Бедный Юрген, он ведь так рассчитывал на тебя…
- Ты знаешь, что я с ним не по своей воле, - огрызнулась Марианна; в голосе кипела ярость, и это ещё больше веселило доктора: как легко оказывалось манипулировать правой рукой геггинггруппенфюрера… - Это всё ради нашей благой цели.
- Некрофилка, - прыснула от смеха Бутчересс, уже не сдерживаясь; она держалась за живот, закинула одну ногу на столешницу, представляя себе в красках, как полуобнажённая Блаватская тёрлась об мумию Птицелова.
Марианна недовольно шикнула, пересаживаясь теперь к зоне Бутчересс, широко расставив ноги; о да, Менгеле именно этого и добивалась; жрица Третьего Рейха выдохнула сквозь зубы, сжала в кулаке кристалл Нахтзонне, завела руку и хотела кинуть найденный камень в шахтах старого города в доктора, но остановилась… Что же, правильно делала, что боялась. Иначе её придётся скормить малышам-даемитам, а им вредны самовлюблённые блондинки, напичканные красками под кожей.
- Ты невыносима! – выдала женщина.
- И ты пришла ради этого ко мне? – Бутчересс успокоилась, вновь удобно располагаясь в кресле. – Милочка, если ты хочешь мертвяка к себе в постель, то могу предложить тебе только наших рабов под Аргентиной – их там тысячи, на любой вкус и цвет.
- Если бы я хотела кого-то в постель, я бы обратилась к Юргену, - Блаватская подвинулась ближе. – Я всегда получаю то, что хочу!
- И что же ты хочешь? – доктор вскинула бровь, складывая локти около Марианны, смотря на неё снизу-вверх. – Может, смерти всех этих ублюдков? Или отрубленную голову одной рыжей мрази на стене? Или?..
- Ты ведь доктор, - констатировала она, - вот и догадайся.
- Обследоваться можешь у кого-то другого, - играючи сопротивлялась Батори, пальцами в перчатках проходя щекоткой по открытым участкам тела Блаватской. – Что, фрау фон Булоу тебя больше в этом плане не устраивает?
- Хельгу я сама как-нибудь осмотрю, - женщина положила ладонь себе на грудь, сжимая сквозь ткань лифа. – Позже.
И закусила губу, протяжно замычав. Бутчересс продолжала массировать её бёдра, проходилась щипками по животу, поднималась то ниже, то выше, раздразнивая, нырнула снова между ног, не прерывая зрительного контакта. Блаватская сама себя обслуживала: запрокинула голову, сжимая груди, подкидывая их на ладони и выкручивая горошины сосков, но всё через одежду, словно боялась по-настоящему оголиться перед Менгеле. Это льстило Батори, но она не испытывала того же желания, что и жрица Третьего Рейха: доктор видела в этом исключительно свой интерес, а Марианна… она просто хотела расслабиться под умелыми руками безумного учёного.
Кристалл Нахтзонне призывающе сверкал рядом с Блаватской. И Бутчересс поняла, как нужно действовать.
Доктор аккуратно отодвинула ленту белья и, придерживая её большим пальцем, стала оглаживать, дразнить, чуть проникать внутрь, наблюдая за такой правильной реакцией Марианны, подмахивающей ей бёдрами, желавшей самой насадиться на пальцы да поглубже. Она тяжело дышала, стонала, елозила по столу, скидывая документы и канцелярские мелочи на пол, пытаясь удобнее устроиться перед Бутчересс. Она ловила каждое прикосновение к чувствительному, истекающему соком лону, словно прежде никогда не испытывала подобную гамму удовольствия. А Бутчересс просто нравилось наблюдать за ней – как за объектом своих пыток, не более: в пальцах зажимала бусинку клитора, чуть оттягивала, надавливала, и жрица Третьего Рейха показывала себя настоящую – слабую, заложницу простых человеческих ничтожных эмоций. Похоть… иного кукловода смертным и не нужно.