— А почему я должен беспокоиться насчет случайной подстилки? Сдохнет — туда и дорога. Ты, чем бы ты ни был, сам говорил: гуманизм и любовь ко всему сущему мне ни разу не свойственны.
— Видишь? И как, нравится то, что ты видишь? — громыхнуло в моей голове. — И он не только может, но и пойдет куда дальше. Смотри, смотри! И побыстрее избавляйся от глупых розовых иллюзий, они нам будут очень мешать, — я всмотрелась в насмешливую маску, которая была сейчас лицом Алаверо.
Время для меня было как будто замедленным, и прежде, чем я услышала очередной ответ вселившейся в Мари сущности, я успела подробно увидеть все. И тонкие пальцы Рика, поглаживающие кобуру, и то, как он тщательно рассматривал свою любовницу, словно ища в ней какой-то изъян или лишнюю уязвимость, и побелевшие кончики пальцев другой руки, которыми он схватился за спинку кровати.
Я видела даже бисеринки пота над верхней губой и мокрые волосы, налипшие на лоб. И каким-то образом чувствовала тягучий, похожий на застывающий клей, ужас. Как будто я сейчас одновременно была и собой, и Алаверо. Теперь и я понимала, что его бравада — обычная ложь, и существо действительно восхищается, что ли, тем как Рик держится?
И в то же время — он правда готов ее убить? Пусть даже это сон, но если так, то почему я считаю его способным убить? Хотя, я ведь его боялась. Не показывала этого, дралась, скандалила, но боялась же. Это было, и это правда. Даже сейчас я не до конца поборола в себе страх, хотя Рик показал, что на него можно положиться. Как же все сложно!
После того, как мне «показали» все, что сочли нужным, время вернулось к своему обычному течению.
— Интересно, а со своей напарницей ты так же поступишь в случае чего? Пристрелишь, и пусть себе летает в ее трупе что-то неведомое, какая разница, жива или мертва? — существо явно развлекалось, задавая эти вопросы, но я чувствовала желание преподать мне своего рода урок. Хоть и решительно неясно, зачем бы это. И почему я все еще не могу отсюда никуда «улететь» или поменять реальность.
Рик побледнел так, что простыня с постели на его фоне казалась бежевой. Но выражение лица удержал то же — скучающе-раздраженное. Я подивилась его выдержке: где он так научился? Или, вернее, умеет ли он так на самом деле?
— А при чем здесь Кэсси? За нее я отвечаю перед человеком, который, если что, найдет меня и на краю света. За Мари отвечает она сама. И ее никто не просил вешаться мне на шею. Даже наоборот, муженек ее скорее просил бы об обратном. Или ты считаешь, что каждый секс обязывает сдувать пылинки с любовницы до конца ее дней?
Рик ухмылялся. Но теперь я видела, как слегка подрагивают его пальцы. Обращала внимание, когда он дергался в сторону, и как пытается все-таки достать пистолет, но его руку словно отводит нечто невидимое.
— А если бы не отвечал? Нет напарницы — нет проблемы, да, лицемерное ты дерьмо? — насмешливо полюбопытствовал голос. — Она-то в курсе, что ты при ней за няньку? А то ведь ей эту маленькую тайну можно и открыть. И что-то мне подсказывает, ей это не понравится. Впрочем… — он сделал театральную паузу. — Что-то я с тобой заговорился. Добавлю только одно: я не «оно», и не «существо», как ты меня зовешь в своей глупой пустой головенке. Я — Ви. Рэивиэль, если угодно.
— Эльф, что ли? — рассмеялся Рик, как мне показалось, уже истерически.
Зря он это сказал. Глаза Мари стали еще ярче, хотя это казалось невозможным, а оскал расширился и даже немного вышел за пределы щек, напоминая фильмы ужасов про ожившие куклы, и, хотя Ви расхохотался через ее тело, начался какой-то ад.
От волос Мари пламя переметнулось на постель и на обои, а после этого в Алаверо полетело все, что только можно. Первой — та самая фотография щенка, тоже объятая пламенем. Щенок на фото тоже изменился — он улыбался так же, как Мари-Ви, и его глаза пылали потусторонним огнем. От этого «снаряда» Рик увернулся, каким-то чудом не угодив в огонь, почему-то не перекидывающийся никуда, кроме комнаты.
Алаверо бросился к двери, но «Мари» снова расхохоталась и щелкнула пальцами: дверь вспыхнула, отрезая пути к отступлению. Не пылало только окно и небольшая часть комнаты, по которой Рик танцевал, стараясь не поджариться. Я смотрела за этим, как завороженная, вслушиваясь в каждый звук.
Теперь они не разговаривали. Рик тяжело дышал, Мари потусторонне хохотала. А следующим после фото щенка в Алаверо полетел торшер, чья верхняя часть расправилась, став похожей на воротник какой-нибудь экзотической ящерицы. Пылающий воротник.
Этот «снаряд» летел быстрее, чем предыдущий, и слегка подпалил рубашку Рика. Я ощутила запах паленой ткани, и мне захотелось тоже научиться какой-нибудь сверъестественной магии и забрать этого кобеля отсюда. Потом разберемся, почему он такой, если выживет. А что если это не сон и его на самом деле сейчас убивают?! И тогда… тогда он тот еще пустослов, но вовсе не убийца: в Мари он так и не выстрелил.
— Нет, ну так неинтересно. Давай поиграем! — с азартом проговорила «Мари», словно прочтя мои мысли.
В Алаверо полетели уже не предметы — да и из них оставались разве что сумочка Мари и мусорное ведро — а небольшие, размером со светлячков, огненные снаряды. Только очень быстро, и очень много одновременно.
Рик успевал то пригибаться, то подпрыгивать, но больше — ничего. Мог бы попробовать выстрелить, но даже пытаться не стал. Зато окно само собой открылось, не затронутое пламенем вовсе. Это настолько явный намек на то, что Рик должен делать!
Комната, конечно, была всего-то на втором этаже, но похоже, Алаверо проверяли. Прыгнет в окно или попытается убить «Мари», да? Я вот не была уверена, что в такой ситуации выбрала бы окно: очень уж высока была вероятность не только сломать себе что-нибудь при прыжке, но и поджариться в процессе.
А Рик плясал. Иначе его бесконечные увороты от огненных шариков, становившихся все больше, я даже и назвать не могла. Когда от одного из особо крупных «шаров» он увернулся в последний момент, «поймав» плечом ожог, я ощутила, наконец, как к моему невидимому горлу подкатывает ком. Это неправда, это сон. Сон! Только какого черта так сильно пахнет паленым?!
Прыгай, твою мать! Прыгай или стреляй, сделай хоть что-нибудь! Нельзя бесконечно уворачиваться от огня, приплясывая на маленьком пятачке пола. На брюках у него тоже была здоровенная дыра. На рубашке сзади, хотя пламя каким-то чудом не затронуло кожу. И на локтях, почти симметрично. Пот катился с него градом, а глаза лихорадочно блестели. В конце концов, подпрыгнув едва ли не на полметра, избегая особо крупного «шарика», Рик вскрикнул:
— Да на кой черт ты это делаешь?!
— Пытки — это весело, — рассмеялась тварь, и лицо Алаверо перекосило в странной гримасе. Не знаю, почему это произошло, но после этой фразы он, наконец, кинулся к окну.
— Эй, я еще не закончил! — донеслось ему вслед, и, хотя «Мари» даже не приближалась, так и паря над пылающей кроватью, что-то начало тянуть его обратно в комнату.
И тут я поняла, что так больше не должно продолжаться. Сколько можно?! Оставь его в покое! Что за дикий, бессмысленный, мерзкий садизм?! В конце концов, это мой сон, и я не хочу, чтобы это происходило! Сама с ним разберусь, если надо будет!
И, словно повинуясь мне, неведомая сила отпустила Рика, и он кувыркнулся, вылетев в окно. «Мари» схватилась за голову, и я почувствовала на себе пристальный, обжигающий взгляд ее светящихся глаз.
— А вы прошли. Ну надо же! — услышала я, и… очнулась.
Это все же был сон. Я лежала на кровати, укутавшись в одеяло. Сердце колотилось, как после очень быстрого и долгого бега, по лбу стекал холодный пот. Я чувствовала себя мягкой игрушкой, набитой грубой ватой. Слегка приподняла руку, и увидела, что она дрожит, как бы я ни пыталась остановить это. И Рика рядом не было.
На всякий случай, я позвала его вслух:
— Рик? Алаверо? Ты здесь?
Голос был слабый и какой-то надтреснутый. А ответа, как и самого напарника, не наблюдалось. Абсурдная мысль: если это не было сном… жив ли он?!