– Я голодна.
– Скоро раздобудем что-нибудь поесть, киска, – пообещала Мэгги, надеясь, что хоть это не окажется ложью.
– Мистер Фостер!
Женщина в черном платье и такой же шляпке выступила в центр круга.
– Мы можем взять Мэгги и ее сестру до самого Айдахо. А там, я уверена, легко договориться об их проезде до Орегона.
– Прекрасно. Счастлив слышать это, миссис Брениген. Надеюсь, остальные согласны?
Не услышав возражений, Дэвид взмахнул рукой:
– Ну что ж, мы и так достаточно времени потратили сегодня зря. Давайте отправляться в путь. Немало миль нужно пройти до заката.
Через минуту толпа рассеялась, оставив Мэгги и Рейчел наедине с их благодетельницей. Противоречивые эмоции раздирали сердце Мэгги. Доброта незнакомки тронула ее, но все же душу терзали подозрения – девушка не привыкла к такому благородному бескорыстию. Хотя Мэгги надеялась, что кто-нибудь поможет им, на самом деле не ожидала, что это произойдет, да еще так легко.
– Мэгги, Рейчел. Я Морин Брениген. Мэгги стиснула пальцы сестры и встала:
– Мы благодарны за вашу доброту, миссис Брениген, и сделаем все, чтобы отплатить вам.
– Об этом мы поговорим позже. Сейчас нужно спешить. Фургоны уже тронулись в путь, а я уверена, вы сегодня еще не ели. У нас как раз достаточно времени, чтобы перекусить и представить вас остальным членам семьи. Рейчел, у меня есть дочь, как раз твоих лет. Фиона будет очень рада путешествовать с подругой.
Рейчел невольно попятилась к сестре, почти исчезнув в складках ее юбки.
– Рейчел немного стесняется незнакомых людей, – пояснила Мэгги.
Это, конечно, было сильным преуменьшением: Рейчел до смерти боялась незнакомых людей. И как могло быть иначе? Она не знала почти ни единой души, кроме Мэгги, пока сестры не покинули Филадельфию, а последние несколько недель, несомненно, научили ее никому не доверять.
– Ничего страшного, – мягко улыбнулась Морин. – У нас много времени, чтобы стать друзьями.
Она повернулась и пошла к фургону.
Как давно, почти вечность, Мэгги не встречала доброты и участия…
Неожиданная влага заволокла глаза, но девушка поспешно проглотила слезы и направилась следом за Морин Брениген. Не стоит очень уж доверять столь неожиданному благородству и слишком симпатизировать этой женщине. Можно легко обмануться. Мэгги это точно знала. Разве дядя Сет не казался хорошим, добрым человеком, когда впервые пришел в их дом? Не уверял ли он всех соседей, что станет любить племянниц как родных дочерей?
– Мы хотим только сказать вам и мистеру Бренигену, что ни от кого не ожидаем милостыни, – угрюмо пробормотала Мэгги, – и будем выполнять свою долю обязанностей и платить за еду усердной работой.
– Мистера Бренигена не существует. Только я и трое детей. Мой муж умер в начале года.
Это известие разбередило еще не зажившую рану.
– Мне очень жаль. Я знаю, что такое потерять любимого человека.
Пристальный взгляд Морин невольно заставил Мэгги отвернуться. Она не хотела говорить этого – само вырвалось. Придется быть осторожной, иначе запутаешься в паутине собственной лжи. Лучше вообще держаться на расстоянии. Нельзя доверять никому, как бы ни были окружающие добры к ней. Печальный опыт научил этому Мэгги, и она никогда не забудет, что им пришлось пережить. Ни от кого ей ничего не нужно, в том числе и от миссис Брениген, кроме совместного путешествия в Орегон. Она попросила о помощи только потому, что одной туда никак не добраться.
Кроме того, Мэгги поклялась никогда больше ни от кого не зависеть. Как только они найдут Сэндерсонов и получат свое наследство, она не позволит никому взять над ней власть и управлять ее жизнью. Никогда.
А между тем Мэгги и Рейчел вручили оловянные тарелки с беконом и оладьями, и тут же Морин познакомила сестер с двумя ребятишками, Нилом и Фионой, а потом отослала малышей с поручениями.
– Мой старший сын, – пояснила она, – уехал с мужчинами на охоту. Ты познакомишься с ним за ужином.
Морин и Нил запрягли мулов, Фиона помогла Морин погрузить кухонную утварь и горшки, а потом Морин уселась на козлы с хлыстом в руке и вывела фургон на обычное место в караване, отправлявшемся в дорогу, в то время как солнце еще только всходило.
Морин пригласила Мэгги сесть рядом, но та отказалась. Слишком много времени, проведенного вместе, может привести к нежелательным вопросам.
Поэтому она предпочла ехать на старой лошади, несмотря на острую боль в спине после проведенного в седле предыдущего дня. Измученная Рейчел ехала с ней.
В полдень они остановились у быстрого ручья и отвязали мулов, чтобы те могли пощипать траву. К вечеру караван успел проехать двадцать миль.
Мэгги с изумлением наблюдала, как последний фургон точно замкнул круг, встав рядом с первым, когда на землю спустились сумерки. Как только они остановились, в лагере поднялась веселая суматоха: семьи поспешно раскладывали костры, чтобы поскорее приготовить ужин, раскинуть палатки и приготовиться к ночлегу.
Нил и Фиона охотно и с готовностью выполняли распоряжения матери. Мальчик даже распряг мулов и увел их пастись.
– Чем я могу помочь, миссис Брениген? – спросила Мэгги, чувствуя себя виноватой за собственную бесполезность.
– Пусть Нил позаботится о твоей лошади, а ты начинай готовить ужин.
Морин повернулась к дочери:
– Фиона, собери ветки и хворост для костра. И возьми с собой Рейчел.
Но Рейчел лишь испуганно затрясла головой и прижалась к колесу фургона. Сердце Мэгги сжалось. Сестра с каждым часом казалась все более напуганной. В чем-то Мэгги могла ее понять: хотя жизнь с Сетом Харрисом была не сладкой, но, по крайней мере, привычной. И теперь девочка внезапно очутилась среди незнакомых людей в незнакомом мире. Как сделать, чтобы сестра перестала бояться?
– Иди, Фиона, – нашла выход из положения Морин. – Думаю, Рейчел лучше остаться и помочь мне и Мэгги. Можешь почистить картофель, Рейчел?
Мэгги снова была тронута добротой и сочувствием Морин. Оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь она сумеет отплатить этой женщине за все, что она делает для них.
ГЛАВА 4
Такер весь день провел на охоте, но вернулся в лагерь налегке – с седла свисал единственный тощий кролик. И при этом считалось, что ему еще повезло. Земля, по которой проходил караван, казалась морем зелени, которое пересекали многочисленные ручьи. Леса сменялись рощами. Но, как ни странно, в них почти не водилось дичи. Ни разу Такер не заметил оленьих следов, не слышалось даже нехитрой песенки куропаток, хотя весна была в самом разгаре. Зато здесь в изобилии водились змеи, лягушки и комары. Такер раздраженно хлопнул себя по шее, прикончив еще одно назойливое насекомое, и негромко выругался.
Остановив Блу Боя на гребне холма, он взглянул на лагерь. Костры весело пылали, сверкая в окружающей темноте желто-оранжевыми искрами. Кто-то играл на губной гармонике: печальная мелодия уносилась с дымом по широким просторам равнины.
Такеру невольно вспомнилась «Туин Уиллоуз». Иногда, когда на плантацию спускались сумерки, чернокожие пели песни, очень похожие на эту. Как хорошо было слушать их по вечерам! Они с отцом часто сиживали в гостиной. Фаррел курил трубку, а ветерок шевелил кружевные занавески на окне. Они говорили о плантации, о занятиях Такера и о том счастливом дне, когда отец и сын смогут вместе заниматься адвокатской практикой.
Иногда в такие вечера приезжала погостить Чармиан с семьей. Обычно молодым людям удавалось тайком скрыться в цветнике матери Такера, где они могли без помехи обсуждать планы на будущее, а иногда украдкой обменяться поцелуями в тени старого дерева. Но Такер оказался неподходящим женихом для Чармиан. Война и мародеры-янки доказали это. Любовь Чармиан оказалась ложью.
Такер покачал головой. У него нет времени бередить старые раны, упиваться горечью измены и даже вспоминать счастливые беззаботные дни. Он тогда был совсем мальчиком. Теперь он взрослый мужчина, которому нужно кормить семью.