КАПУСТА БЕЗ КОЧЕРЫЖКИ
Повести и рассказы современных писателей
ЛЮБОВЬ ЛУКИНА, ЕВГЕНИЙ ЛУКИН
ПЕЩЕРНЫЕ ХРОНИКИ
Виток спирали
(Пещерная хроника 001)
Трудно сказать, кто первый заметил, что Миау (Сын Пантеры) уклоняется от поедания лишних соплеменников. Во всяком случае, не Хряп. Хряп (Смертельный Удар) был вождем племени и узнавал обо всем в последнюю очередь. От Уввау (Сына Суки).
Так случилось и в этот раз.
— Брезгуешь? — хмуро осведомился Хряп.
— Нет, — вздохнул Миау. — Просто не этично это.
По молодости лет он обожал изобретать разные слова.
— А не этично — это как?
— Ну, не хорошо то есть…
Хряп задумался. Когда он съедал кого-нибудь, ему было этично. Иногда даже слишком этично, потому что кусок Хряпу доставался самый увесистый.
— Ну-ну… — уклончиво проворчал он, но спорить с Миау не стал. А зря. Потому что вскоре ему донесли, что Сын Пантеры Миау отказался есть представителя враждебного племени.
— А этих-то почему не этично?! — взревел Хряп.
— Тоже ведь люди, — объяснил Миау. — Мыслят, чувствуют… Жить хотят.
Хряп засопел, почесал надбровные дуги, но мер опять не принял. И события ждать себя не заставили. Через несколько дней Миау объявил себя вегетарианцем.
— Не этично, — говорил он. — Мамонта есть нельзя. Он живой — он мыслит, он чувствует…
И лопнуло терпение Хряпа. Миау не был съеден лишь потому, что сильно исхудал за время диеты. Но из племени его изгнали.
Поселившись в зеленой лощинке, он выкапывал коренья и пробовал жевать листву. Жил голодно, но этично.
А вокруг лощинки уже шевелились кусты. Там скрывался Уввау (Сын Суки). Он ждал часа, когда вегетарианец ослабеет настолько, что им можно будет безнаказанно поужинать.
А Миау тем временем сделал ужасное открытие: растения тоже чувствуют! И, возможно, мыслят! (Изгнанника угораздило набрести на мимозу стыдливую.)
Что ему теперь оставалось делать? Камни были несъедобны. И Миау решил принципиально умереть с голоду.
Он умирал с гордо поднятой головой. Три дня. На четвертый день не выдержал — поймал Сукина Сына Уввау и плотно им позавтракал. Потом вернулся к сородичам и больше глупостями не занимался.
А через несколько лет, когда Хряпа забодало носорогом, Миау стал вождем племени.
Вечное движение
(Пещерная хроника 002)
Колесо изобрел Миау. По малолетству. Из озорства. А нужды в колесе не было. Как, впрочем, и в вечном двигателе, частью которого оно являлось.
Хряпу изобретение не понравилось. Выйдя из пещеры, он долго смотрел на колесо исподлобья. Колесо вихляло и поскрипывало.
— Ты сделал?
— Я, — гордо ответил юный Сын Пантеры.
Хряп подошел к ближайшему бурелому и, сопя, принялся вывертывать из него дубину потяжелее.
— Э-э, осторожнее! — испугался Миау. — Он же ведь это… вечный!
О вечности Хряп понятия не имел. Наибольшая из четырех цифр, которыми он мог оперировать, называлась «много-много». Поэтому вождь просто подошел к колесу и вогнал в него бревно по самое дальше некуда.
Двигатель остановился и начал отсчитывать обороты про себя — набирался сил. Затем бревно с треском распалось и один из обломков влетел Хряпу промеж глаз.
Миау скрывался в лесах несколько дней. Впоследствии ему приходилось делать это довольно часто — после каждой попытки Хряпа остановить колесо.
Когда же вождем стал сам Миау, на его мощные плечи легло огромное множество забот, о которых он раньше и не подозревал. В том числе и борьба с вечным двигателем. Но, в отличие от Хряпа, Сыну Пантеры был свойствен масштаб. Не размениваясь на мелочи, молодой вождь силами своего племени раскачал и сбросил на свое изобретение нависший над опушкой базальтовый утес, которому бы еще висеть и висеть.
Результат столкновения огромной массы камня с вечным движением был поистине катастрофичен. Даже сейчас, взглянув в телескоп на Луну, можно увидеть следы катаклизма — гигантские кратеры, ибо осколки утеса разлетелись с убийственной скоростью и во всех направлениях. Мелкие животные, в их числе и человек, частично уцелели, но вот мамонты… Мамонтов мы лишились.
К чести Миау следует сказать, что больше он таких попыток не повторял и блистательно разрешил проблему, откочевав со всем племенем к Бизоньей Матери на ту сторону реки.
А вечный двигатель продолжал работать. Два миллиона лет подряд колесо, вихляя и поскрипывая, мотало обороты и остановилось совсем недавно — в 1775 году, в тот самый день, когда Французская академия объявила официально, что никаких вечных двигателей не бывает и быть не может.