И потом — разве пупырчатого саперной лопаткой уделаешь? Лезвие только покорежил — пропеллером пошло…
Залетает, короче, и смотрит: длинная такая извилистая пещера. На стенах — надписи политического характера. Ну там типа: «Колдуну все до фени» или «Проверяющий вернется…».
А у входа пупырчатые беснуются. Пролезть не могут — узко, а раскопать тоже не получается — камень.
— Другого выхода нет? — спрашивает Пиньков гномиков.
— Нет, — говорят.
«Так, — думает Пиньков, — тогда вся надежда на автомат…»
— Ну и где она тут, эта ваша реликвия?
Разбежались гномики по пещере — ищут.
— Здесь! — радостно кричит Голька. — Здесь!
Пиньков — туда. Поворачивает за угол, а там — тупичок.
Свечи теплятся… Кто зажег? Да Голька, наверное, и зажег — кому ж еще, товарищ старший лейтенант! Шустрый…
А в самом тупичке, в нише, стоит деревянное изображение гномика в натуральную величину. Вот тебе и вся реликвия…
У Пинькова аж руки опустились.
«Эх…» — думает.
Мысль, конечно, неуставная, но и ситуация, согласитесь, безвыходная. Смотрит Пиньков на статую и понимает, что изображает она не совсем гномика. Сапоги, френч, пилотка, ремень с бляхой… Так точно, товарищ старший лейтенант, это они рядового Пинькова из дерева выточили.
Ну уж этого он никак не мог перенести — взорвался.
— Раздолбай! — кричит. — Только и можете, что хреновины всякие вырезать! Проку от вас…
Хватает он статую и со всего маху — об пол! Гномики ахнули, в стенки вжались от ужаса… Реликвия — в щепки! И вдруг что-то металлическое о камень — бряк!
Ну, тишина, конечно, полнейшая. Слышно только, как пупырчатые у входа воют и землю скребут.
Нагнулся Пиньков, поднял то, что из статуи выпало, и говорит:
— Эх вы, шнурки!.. Ни черта-то вы, шнурки, не знаете, как положено с реликвиями обращаться…
И звучно передернув затвор, рядовой Пиньков твердым шагом направился к выходу из пещеры.
Вот и вся история, товарищ старший лейтенант… Разрешите доложить, в овраге теперь — полный порядок. Пупырчатые — и те строем ходят, а уж про гномиков и говорить не приходится. Такая пошла в овраге замечательная жизнь, товарищ старший лейтенант, что никто без приказа и дыхнуть не смеет… Кто командует? Да колдун же и командует — кому ж еще? Не глупенький ведь — в шесть секунд все понял: нет Бога, кроме Бога, а рядовой Пиньков — Проверяющий Его… Так что докладывать командиру части об этих ста двадцати автоматных патронах, по-моему, не стоит… Так я ж к тому и веду, товарищ старший лейтенант: списать их — и все дела! Тем более что потрачены они на восстановление социальной справедливости…
КИР БУЛЫЧЕВ
ЛЕКАРСТВО ОТ ВСЕГО
В последние годы Лев Христофорович Минц, профессор, проживающий в городе Великий Гусляр, сделал несколько бытовых открытий из породы тех, что публикуются в журналах для сельских жителей под рубрикой «Сделай сам». Лишь с той разницей, что в журналах помещают плоды деятельности практичного, но банального ума, тогда как ум профессора отличается гениальностью и непрактичностью. Стремление ходить лишь нехожеными тропами не раз приводило гения на край пропасти.
В отличие от иных изобретений и открытий Минца, нижеследующие не нашли житейского применения, может быть, к счастью для всех нас. Но в истории Великого Гусляра они остались как яркие страницы.
Идеальная крыса
Дело в том, что многие свои гениальные шаги Лев Христофорович совершает во сне, когда ничто не мешает его утомленному дневными делами мозгу творить в свое удовольствие.
Примерно между тремя и четырьмя ночи 18 октября прошлого года Лев Христофорович сделал одно великое изобретение.
Суть его состояла в следующем: он нашел способ изготовить средство, которое излечивает человека от всех болезней. Да, да, вот такой пустячок! Но смеяться может лишь тот, кто не знаком с другими изобретениями профессора и не знает, что профессор давно уже как без пяти минут лауреат Нобелевской премии.
В половине четвертого мозг Льва Христофоровича поставил точку. Теперь осталось лишь запустить средство в серию.
И тогда прозвучал Голос:
— Остановись, профессор!
— Вы кто такой? — спросил Минц.
— Я — сама Судьба. Я Голос Вечности и в то же время я — твой внутренний голос.
— Почему я должен остановиться?