Капут

Он улыбался фрау Бригитте Франк с той же грацией, какую придаёт Цельзию Аньоло[176] Фиренцуола, там, где он улыбается прекрасной Аморрориске. Продолжая беседовать, он обласкивал фрау Бехтер и фрау Гасснер тем же нежным взглядом, каким Борзо д’Эсте[177], во дворце Чифанойя, ласкал обнаженные плечи и розовые лица цветущих феррарок. Он поворачивался к губернатору краковской области, венцу Вехтеру, молодому и элегантному Вехтеру, одному из убийц Дольфуса[178], с той же любезной печалью, с какой Лоренцо Великолепный поворачивался к молодому Полициано среди радостных групп гостей, собранных им в своей вилле дель Амбра. И Кейт, Вользеггер, Эмиль Гасснер Сталь отвечали на его куртуазные[179] слова с достоинством и куртуазностью, какие Бальтассарре Кастильоне[180] рекомендует настоящим куртизанам лучших дворов. Один только человек Гиммлера, сидевший с краю стола, слушал и молчал. Быть может, он различал тяжелые шаги в соседних комнатах, где великолепного сеньора ожидали не сокольничьи, со своими птицами, в шапочках, на рукаве, защищенном металлической рукавицей, но суровый эскорт эсэсовцев, вооруженных автоматами.

Это был тот же румянец, который бросался мне в лицо, когда, проехав в автомобиле по пустынным и снежным равнинам, отделяющим Краков[181] от Варшавы, Лодзь[182] от Радома, Ополье от Люблина[183], сквозь печальные города и селения, угрюмые и населенные бледными, истощенными людьми, хранящими на своих лицах отпечаток голода, тревоги, порабощения, отчаяния, в чьих светлых и бесцветных глазах я различал тот чистый взгляд, который свойственен польскому народу, находящемуся в несчастий, я прибывал в Дойче Хаус[184] какого-нибудь туманного города, чтобы провести в нем ночь, встречаемый хриплыми голосами, жирным хохотом, горячим запахом яств и напитков, — я, казалось, проникал посредством какого-то кощунства в какой-то немецкий экспрессионистский двор, придуманный Гросом[185]. Вокруг богато сервированных столов я находил затылки, рты, уши, нарисованные Гросом, и эти немецкие глаза, холодные и пристальные, эти рыбьи глаза. И печальная стыдливость бросала краску мне в лицо, в то время как я смотрел по очереди на одного за другим сотрапезников, сидевших за столом немецкого короля Краковской области, в большой зале Вавеля, и снова вспоминал толпу, бледную и истощенную, улиц Варшавы, Кракова, Ченстохова, Лодзи, толпу, с лицами, потными от голода и тревоги, бродячую по тротуарам, покрытым грязным снегом, печальные дома и гордые дворцы, откуда ежедневно втайне выносились ковры, серебро, хрусталь, фарфор, — все признаки былого богатства, славы и тщеславия.

— Что делали вы сегодня на улице Батория? — спросил меня Франк с лукавой улыбкой.

— На улице Батория? — спросил я.

— Да, мне кажется, эта улица зовется улица Баторего, не правда ли? — повторил Франк, поворачиваясь к Эмилю Гасснеру.

— Йа, Баторегоштрассе, — ответил Гасснер.

— Что же отправились вы делать у этих девиц… как их, бишь, зовут?

— Мадемуазель Урбанские.

— Девицы Урбанские? Но это ведь две старые девы, если я не ошибаюсь? Что же вам понадобилось у мадемуазель Урбанских?

— Вы знаете всё, — сказал я, — и вы не знаете, зачем я отправился на улицу Батория? Я пошел, чтобы отнести хлеба мадемуазель Урбанским.

— Хлеба?

— Да, итальянского хлеба.

— Итальянского хлеба? И вы привезли его из Италии?

— Я привез его с собой из Италии. Я хотел бы привезти девицам Урбанским букет роз из Флорении. Но от Флоренции до Кракова путь не близкий, а розы быстро увядают. Вот почему я привез хлеб.

— Хлеб? — воскликнул Франк. — Вы полагали, что в Польше не хватает хлеба? И он указал широким жестом на широкие серебряные блюда, заваленные белыми ломтями хлеба, этого мягкого польского хлеба, у которого корочка — легкая, хрустящая и гладкая, точно шелковая. Улыбка удивленной наивности озаряла его лицо, бледное и пухлое.

— Польский хлеб горек, — сказал я.

— Да, это правда, розы Италии веселее. Вам следовало бы привезти девицам Урбанским охапку роз из Флоренции. Это был бы прелестный сувенир из Флоренции, тем более, что, весьма вероятно, вы встречались в этом доме не только с двумя старыми девицами, нихьт вар?

— О! Вы несносны, — сказала по-французски фрау Вехтер, грациозно грозя пальцем Франку. Фрау Вехтер была из Вены; она любила говорить по-французски.

176

Аньоло Бассио (1460–1543) — итальянский архитектор и скульптор. Работы во Флорентийском соборе в стиле позднего Возрождения. (Примеч. сост.).

177

Эсте — древний и знатный итальянский княжеский род. Герцог Альфонсо д’Эсте, коллекционер, был другом и меценатом Тициана, который написал для него «Сикстинскую мадонну». Титул Эсте в XX в. принадлежал эрцгерцогу австрийскому Францу Фердинанду (р. 1863). (Примеч. сост.).

178

Дольфус Энгельберт (1892–1934) — федеральный канцлер Австрии и министр иностранных дел с 1932 г., один из лидеров христианско-демократической партии. В марте 1934 г. подписал так называемые Римские протоколы, поставившие политику Австрии в зависимость от Италии. Убит сторонниками аншлюса (насильственного присоединения). (Примеч. сост.).

179

Куртуазный — изысканно-вежливый, любезный; куртуазная литература — европейские средневековые рыцарские романы и поэзия; по мере укрепления королевской власти куртуазная литература выродилась в изысканное придворное стихоплетство. (Примеч. сост.).

180

Кастильоне Бальтассарро, граф, 1478–1528 — итальянский писатель, дипломат. Родился в Мантуе, служил при герцоге Миланском, в 1506 г. герцог Альбино включил его в состав посольства к Генриху VII в Англию. В Испании в 1524 году был назначен епископом Авилы. Лирические стихи, поэмы, элегии, эпиграммы на латинском языке. В трактате «Придворный» (кн. 1–4), 1582, имитируя беседы реальных лиц, воссоздает картины придворной жизни как искусства, выявляющего разнообразные грани человеческой личности. (Примеч. сост.).

181

Краков — Польша, город и крепость в западной Галиции на р. Висле. Вавель — название холма в Кракове к югу от Старого города. Ротонда Девы Марии (2-я пол. X в.), Королевский замок (III–VII вв.) — ныне польский национальный музей; готический собор XIV в., усыпальница польских королей и деятелей национальной истории. В 1320–1609 Краков был резиденцией польских королей, в 1795 перешел к Австрии, в 1809–1815 — входил в состав герцогства Варшавского, в 1815–1846 Краков образовал небольшую республику, с 1849 г. входил в состав Галиции. В Кракове Университет, Академия наук, Обсерватория, Архиепископский дворец, сад. В замке Вавель впоследствии были казармы и госпиталь. (Примеч. сост.).

182

Лодзь — город в Польше, административный центр Лодзинского воеводства. Университет. Промышленный город, Вооруженное восстание рабочих в ходе Революции в России 1905–1907 гг. (Примеч. сост.).

183

Люблин — город в Польше на р. Быстшица, административный центр Люблинского воеводства. Университет. Люблинский музей. Известен с X в. Замок (ныне музей XIII–XIX вв.), ратуша (XIV–XVIII вв.), дома и костелы XIV–XVIII вв. (Примеч. сост.).

184

Deutsche Haus (нем.) — немецкий дом.

185

Грос Георг (1893–1959) — немецкий живописец — импрессионист и график, мастер сатирических рисунков, высмеивающих правительство и высшие военные круги. После непрекращающихся преследований вынужден был покинуть Берлин в 1932 г. и уехать в США, где получил гражданство в 1938 г. (Примеч. сост.).