Что-то тяжелое и темное летело к нему, и Торо протянул руку и разрезал обтянутый железом табурет надвое своим лезвием, осколки отлетели от оконных опор позади него. Еще два Swokes Swokes схватились за ноги Торо на столе, но он вскочил, вращая и волоча свой клинок по поверхности стола, отделяя руки от рук при этом.
Теперь на Торо осыпали импровизированные ракеты — табуреты, столовые приборы, двуручные кубки и кусочки еды. Джедай махал своим клинком в воздухе, рубя более опасное, уклоняясь от просто отвратительного. Стекло позади него отлетало от более тяжелых ракет, но не разбилось. Нападавшие пытались подобраться поближе, но он вращался и оставлял им недостающие несколько придатков на их беду. Там, где они носили встроенные драгоценности, знаки статуса среди своего народа, джедаи обращались с ними как с мишенями, вырезая их из слишком мягкой плоти.
Торо понял, что сейчас он проклинает, проклинает эту планету, ее людей, его контакт и безразличную вселенную, которая поместит его в это место именно в это время. Его подбородок был влажным, и когда он вытер о него рукав, с него образовалась пузырящаяся кровавая пена. Был ли он ранен? Неужели одному из этих расплавленных ужасных существ повезло против него? Он зарычал, и его зрение, казалось, тоже было залито кровью. Все они заплатят за нападение на него.
Позади него было движение, Торо развернулся и, не задумываясь, набросился на него. Стол, уже ослабленный его атаками, рухнул, бросив его вперед. Торо прыгнул, нанося удары, и только тогда понял, что ошибся с противником. Его противником было только его отражение в окне, пойманное умирающим солнцем.
Но было уже слишком поздно, и он оказался в самом окне, ярость его клинка разбила его на тысячу кинжалов от удара. Он повернулся, чтобы ухватиться за выступ, но прыгнул слишком далеко и вылетел в открытый, усыпанный пылью воздух, на сорок этажей над некрополем.
Всю дорогу Торо чувствовал только гнев.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Тайна на Макем Те
Мандер Зума поджал губы, проходя по закоулкам Макем Те. Он был далеко от Урочища, далеко от некрополя, господствовавшего в этом мире, далеко от места смерти Торо Ирана.
И далеко не удовлетворен тем, что он узнал о смерти своего бывшего ученика.
Весть дошла до Явина-4 и нового Ордена джедаев в виде жалобы от Конгресса халифов, правившего Макем Те, на голубокожего джедая, убившего племянника халифа. По дипломатическим каналам Новой Республики были принесены извинения, но Мандера отстранили от своих обычных обязанностей в Архиве и отправили выяснить, что же произошло на самом деле.
Его назначение было совершенно логичным для Мандера. Он обучал Торо приемам Силы и следил за собственными отчетами молодого джедая в Орден. Его собственный набор навыков хорошо согласовывался с миссией, поставленной Торо. Однако старшие джедаи все еще не хотели покидать Архивы, покидать Явин-4 после многих лет усердных и продуктивных исследований.
То, что Мандер нашел на этой планете, удивило его. Не то чтобы Торо участвовал в драке — молодой человек был упрям и легко злился, даже когда был его учеником, а Суоки Суоки, судя по всему, были очень колючим видом, с которым нужно иметь дело. Но мысль о том, что Торо так легко вступил в спор или что он совершил такую фатальную ошибку в бою, глубоко беспокоила Мандера, когда он совершал долгое путешествие от Явина до Макем Те. Когда он сошел с шаттла и вдохнул пыльный воздух этого мира, в нем закружились вопросы. Что пошло не так? Может быть, виновата его подготовка? Неужели Мандер его недостаточно подготовил? Или здесь действовали другие факторы?
В студенческие годы Торо был превосходным воином — гибким и гладким, в бою казался голубым пятном. Что еще более важно, он связался со своим световым мечом, рассматривая клинок как продолжение себя. Даже на тренировках Мандер был впечатлен мастерством и уверенностью молодого панторана.
Сам Мандер не отличался такой легкостью в бою. Сила была сильна в старых джедаях, но была направлена куда-то еще. Он чувствовал, как энергия движется сквозь него, но его собственный световой меч часто казался чужеродным, комком в руке. Он пришел в Силу в конце жизни, как и многие в более поздние годы Империи, и это сказалось.