То есть все то, что появляется над Россией суровыми зимами, когда не только земля, но и воздух коченеет от служи, объясняется появлением в атмосфере в громадных количествах ледяных кристаллов.
Что касается серебристых облаков, то они впервые появились в северном полушарии через 3 года после взрыва вулкана Кракатау. И их появление связывают с этим взрывом. Дело в том, что в нормальном состоянии пары воды не способны достичь ионосферы. Если воздушный шар наполнить горячим воздухом и запустить, то он рано или поздно опять опустится на землю, так как воздух остынет. На высоте всего 10 км над землей температура воздуха достигает -75 °C, причем она начинает понижаться сразу, как только мы хоть немного поднимаемся вверх. Именно поэтому на вершинах высоких гор даже летом не тает снег, несмотря на жаркое солнце. Пары воды просто не в состоянии самостоятельно преодолеть этот температурный барьер.
Взрыв вулкана Кракатау помог им в этом. И есть все основания предполагать, что там тоже не обошлось без гигантского спрайта. Очень уж похожим оказалось распространение звуковых волн в данных явлениях. Это и понятно. При нормальных взрывах энергия взрывной волны, переходящей затем в звуковую и инфразвуковую, затухает в трех направлениях (оси X, Y, Z), а при гигантском спрайте волна распространяется только по двум измерениям (X, Y). Естественно, что она может распространиться дальше.
Тунгусская катастрофа также забросила очередную порцию воды на ионосферные высоты. Откуда, вы спросите, взялась вода? Либо от испарения сожженных огнем листьев и травы, либо высказанная выше идея об избыточном содержании водорода в веществе тунгусского метеорита истинна. Рано или поздно в процессе окисления, водород дойдет до состояния воды, поскольку это наиболее стабильное состояние.
— Я полетел? — произнес желтобрюхий птах, когда я вошла в комнату с рыбиной в руке. Вы мне не поверите, но рядом с ним оказался небольшой рюкзачок моей старшей, явно набитый бумагами. — Короче, я все тут запаковал, файлы там у тебя почистил кое-какие…
— Ну ты и подонок! — только и могла выговорить я. — Это же моя работа за последнюю пару месяцев!
— Да и фиг с ней, — небрежно отмахнулся он. — Ты напиши в книжке про спрайты — между прочим, мне большое спасибо, да? Еще там про хондриты, молнии, землетрясения и прочее.
А какая разница, чем все это было вызвано?
Метеорит там был или еще что — явления-то все те же… Вот про это и пиши. Я ж не все вычистил у тебя, А только то, что тебе, правда, не надо…
— Да кто бы судил!..
— Да спасибо скажи, что я тебе, вообще, винчестер не форматнул! Это только от моего хорошего отношения, которого некоторые совсем не ценят!
— Ничего, — злорадно ухмыльнулась я, — у Данилова-то все файлы целы! Чего ты, недотепа, добился?
Не очень понимаю, как ему это удалось, но желтобрюх в ответ тоже показал мне язык:
— Ну почему вы, лысые приматы, так самонадеянны и считаете всех, кто не вы, безнадежными идиотами? У твоего Данилова я как раз таки все и форматнул.
— О Боже! — схватилась я за голову, — Ты просто какой-то жупел!
— Да ты не расстраивайся! — утешил нахал. — У него же все важные материалы на дисках да на флешке, перебьется…
— Значит; ты целенаправленно чистил только Володину информацию?
— Ну, типа да, — он потупился.
— А с чего ты взял, что я какую-то книжку писать собралась?
— А что — скажешь, нет?
— Да не думала еще толком…
— Вот и подумай, — отечески напутствовал он. — Все, долгие проводы — лишние слезы, поскакал я.
— Счастливо, маленький, — ответила я. Подонок подонком, но какой все-таки обаятельный! Предательские слезы навернулись на глаза, и я стерла их платком — совсем как фрекен Бок.
— Да, и вот еще что… Обращайся, если что, ОК? Ты знаешь, как меня вызвать. Только никогда и никому не говори пароль. Пожалуйста. А то у меня будут неприятности. Большие неприятности.
— Как в сказке про подземных жителей?
— Вроде того.
Он вцепился когтями в рюкзак и вылетел вместе с ним в питерские прозрачные сумерки.
— Слушай, у меня кто-то поорудовал и дома, и в институте. Прикинь: на обоих компьютерах винчестеры форматнули! — жаловался мне Андрей.
— Ну и ну! А материалы-то твои хоть бы дублированы? — изобразила я сущее уд!