Добрынин уже понял, что победа не на их стороне. И от этой мысли лоб князя покрылся испариной. А руки мелко задрожали. Он наконец смог справиться с ручкой, пытаясь распахнуть покореженную дверь. Вышло у него это далеко не с первого раза. А когда же князь выпал на улицу, рядом с ним стояла четвертый подручный маньяка.
Ладони в черных перчатках схватили мужчину за плечи и рывком подняли на ноги. Князь прикоснулся к плетению, отбросив противника к стене. И копию поглотил песчаный вихрь. Но следующее плетение уже не ответило на призыв Антона. Лоза обернулась вокруг тела Добрынина, царапая шипами. Спутывая по рукам и ногами, не давая князю ни пошевелиться, ни активировать плетения.
Тем временем трио уже заканчивало разбираться с парой последних бойцов. Телохранитель князя, атакованный волками, поднялся с земли. Он был изодран клыками животных, но смог с ними совладать. Парень ударил вокруг волной огня. Начал плетения, атакуя Канге. Однако за его спиной возник черный медведь. Он вонзил в жертву кинжалоподобные зубы, и лапами разодрал тело пополам.
Канге пнул подвешенного, который все еще дергался на веревке. Боец хрипел, суча ногами в воздухе и пытаясь найти опору.
— Скорее, родичи, — хохотнул парень. — Тяжело… держать… этого…
— Апачи не жалуются на трудности, — усмехнулся главарь. — Он твой, сестра. Добей его.
Уна кивнула. Шагнула в сторону повешенного, и полоснула его серпом по животу. Лезвие рассекло кожу и плоть, а следующий удар серпа рассек ребра. Последним ударом, девушка отрубила голову повешенного. И обезглавленное тело выскользнуло из петли, рухнуло на колени, склонившись вперед. Но не упало на мостовую, застыв в этом жутком положении.
— Нуто, тащи сюда толстого, — обратился главарь к четвертому бойцу. Тот стряхивал с себя песок и, словно очнувшись, кивнул. Схватил Добрынина за плечо и поволок князя по асфальту к месту экзекуции.
Боковым зрением Антон Васильевич заметил, что в арке подворотни столпились люди. Те самые простолюдины, которые распивали на лавочках алкоголь. Они стояли здесь уже давно. И четверка не обращала на пришедших поглазеть никакого внимания. Словно их здесь не существовало.
— Помогите, — прохрипел князь.
Но люди молчали, с интересом глядя на происходящее в переулке. Только один из них, старик в синем докерском комбинезоне поправил на голове засаленную кепку и заявил:
— Нет, милсдарь. Сами разбирайтесь.
— Вас… накажут, — хрипел Добрынин, пытаясь тормозить пятками о выбоины асфальта.
— Ну коли справитесь с ентими — накажете, — с усмешкой продолжил старик. И добавил, обращаясь к главарю:
— Вы не переживайте, господин. Места здесь зовутся кричи-не кричи.
— Городовых здеся вызывать не станут, — пояснил стоявший рядом со стариком парень в тельняшке. — Хоть кричи, хоть не кричи.
— Я заплачу, — попытался было выложить последний козырь князь.
— Не, милсдарь. Такое зрелище, как аристократа линчуют ни за какие деньги не купить, — хохотнула крепкая женщина в оранжевой железнодорожной куртке.
Уна и Канге подняли Добрынина с мостовой.
— Он твой, Вихо, — ледяным тоном произнесла Уна, обращаясь к главарю.
Главарь кивнул. Подручные потянули жертву за руки, заставляя приподняться на колени, а потом рванули их в стороны. Князь взвыл от боли в надрывающихся мышцах. В руке Вихо появился топорик. Блеснуло лезвие в тремя зазубринами.
Удар рассек грудную клетку Антона Васильевича. От шеи до живота. Боль затопила сознание, и князь дико заорал. Спустя целую вечность он затих и едва разобрал слова старика:
— Ну, пойдем. Театр на сегодня закончен. Прошу, милсдарь, примите.
Послышался звон падающих на мостовую монет. А затем, сердце князя сдавила сильная ладонь. И вместе с этим пришло спасительное забытье.
Приглушенные голоса людей, которые обсуждали кровавый акт спектакля, затихли. Вихо посмотрел на выпотрошенную тушу, которая лежала у ног. Рот наполнился слюной.
— Пора, братья, — прошипел он. — И сестра.
Двойники шагнули и слились воедино. Вихо пошевелил руками, размял шею, словно утрамбовывая в себе своих соратников. Голоса в голове затихали. Родичи погружались в сон. До следующего момента, когда их потребуется выпустить наружу. Вихо же склонился над телом князя. Достал из висевшей на поясе кобуры широкий нож и провел лезвием по лбу князя, рассекая кожу.
— Кровавое зрелище. Но… грязновато. Не находишь? Стиль больше подходит мяснику, чем скульптору.