Многие музыкальные обозреватели, например критик Жан д’Удин, считают танец материальным выражением присущего музыке движения. По словам этого критика, «выразительная жестикуляция дирижера тоже является танцем». В таком свете вполне допустимо рассматривать и дирижерскую пластику Караяна, и тогда станет понятно, каким образом ему удается так зачаровать аудиторию. Подобно великому балетному танцору, он в жестах выражает характер музыки, которой дирижирует, делает ее понятной слушателям, а также и исполнителям, что́ они всегда признают. В определенном смысле каждый дирижер, конечно, разъясняет оркестрантам музыку через движение. Но не всякий дирижер разъясняет смысл исполняемого произведения, потому что далеко не всякий дирижер-Караян. Караян не указывает исполнителям, когда нужно останавливаться или начинать, не отмеряет он и такты привычным помахиванием палочки. Такие дирижерские подсказки вообще-то необходимы большинству исполнителей, но совершенно излишни, когда выступление подготовлено репетициями настолько, насколько бывают подготовлены выступления Западноберлинского филармонического оркестра с Караяном.
Самая важная особенность «дирижирования-танца», характерного для Караяна (и в меньшей степени для нескольких других дирижеров), заключается в том, что движения, жесты не являются самовыражением. В жестах Караян выражает не себя, но природу музыки. Здесь опять напрашиваются аналогии с танцем: движения и позы танцора лишь в незначительной степени могут сочетаться с его самовыражением: правильно воспринятые, они составляют часть логики выражения так же, как и слова драматического актера передают не его собственные чувства, а чувства его героя и связаны в первую очередь со всей пьесой, а не с личной жизнью исполнителя. Можно неверно истолковать поведение Караяна за дирижерским пультом и считать, что Караян выражает только самого себя, поскольку именно это свойственно многим дирижерам. Однако отсюда напрашивается вывод, будто Караян ничего не чувствует, будто он глух к эмоциональным колебаниям музыки. И те бесчисленные критики, которые обвиняют Караяна именно в этой холодности и бесчувственности, просто не смогли понять того, что делает этот дирижер.
Караян дирижирует так, что в крупном произведении, например симфонии Брукнера, внимание слушателей не отвлекают детали исполнения — там вступление кларнета, здесь соло валторны. Аудитория не замечает механику исполнения, то, как дирижер старается объединить музыкантов, заставить их вступать и смолкать в нужные моменты, играть громче или тише. Почти все подобные детали прорабатываются на репетициях, и это оставляет дирижеру возможность на концерте сообщать логику развития всей симфонии музыкантам, а одновременно и слушателям. Симфонии Брукнера складываются не из переклички музыкальных инструментов, а из по-разному организованных звуковых блоков, и именно логику этой организации и старается Караян выявить в своих жестах.
Отрицать то сильнейшее впечатление, которое Караян производит на зрителей театров и концертных залов, невозможно. Помимо чисто музыкального таланта, Караян обладает удивительной способностью показать оркестр во всем блеске, а также привести слушателей в состояние «восторженного напряжения». Именно эта театральность делает Караяна суперзвездой, но одновременно она вызывает нападки тех, кто считает, что дирижерам следует поменьше думать о производимом впечатлении.
Сколь велико влияние Караяна на современную музыкальную среду? Почти каждый молодой дирижер сейчас в чем-то подражает Караяну, почти все они теперь дирижируют без партитуры. Зубин Мета[197], Сейджи Озава[198], Клаудио Аббадо[199] — на всех сказывается влияние Караяна, хоть им не откажешь и в собственном значительном таланте. Мы еще увидим, станут ли они столь крупными фигурами, как Караян. Пока что им больше всего не хватает разностороннего опыта Караяна (особенно в опере). В отличие от Караяна каждый из названных дирижеров появился в концертном зале прежде, чем дебютировал в крупном оперном театре, и результат во всех случаях был ужасающий. Каждый из этих дирижеров пользуется сегодня большим спросом. Некоторыми сторонами музыка мало отличается от коммерческих предприятий: тот хорош, кто собирает полный зал, и дирижер, наделенный обаянием, умеющий подать себя, часто оттесняет своих менее эффектных, но порой более талантливых коллег. И хотя вклад Караяна в истинное музыкальное искусство не вызывает сомнений, он одним из первых показал коммерческую притягательность «звезд» классической музыки. Приведет ли это к пагубным последствиям, покажет будущее. К мнению покойного Бруно Мадерны (приведенному в начале этой главы), которое разделяют Ганс Вернер Хенце и многие другие композиторы, нужно отнестись со всей серьезностью. Дирижер-«звезда» часто оказывается препятствием для музыки, которая превращается порой в средство его самоутверждения А Караян — несомненный дирижер-«звезда». Его кассовый успех уже в продолжение многих лет не знает себе равных, его власть такова, что он может диктовать свои условия крупнейшим музыкальным учреждениям. Более того, певцы, которых он выбирал для Венской государственной оперы, нередко становились «звездами» в других театрах только потому, что их имена связаны с именем Караяна. В плане репертуара, солистов и приглашаемых дирижеров Караян определяет концертную и оперную жизнь Западного Берлина, Зальцбурга, Вены и ряда других городов мира.
197
Мета, Зубин (р. в 1936 г.) — индийский дирижер. Работал со многими ведущими коллективами мира, руководитель Монреальского и Лос-Анджелесского симфонических оркестров. Много гастролирует, неоднократно приезжал в СССР.
198
Озава, Сейджи (р. в 1935 г.) — японский дирижер, в настоящее время художественный руководитель фестиваля в Равенне (Италия).
199
Аббадо, Клаудио (р. в 1933 г.) — итальянский дирижер, работал в Милане, Нью-Йорке, Вене, Стокгольме, Риме. С 1962 г. дирижирует оперными спектаклями. С 1971 г. руководит оркестром Венской филармонии, с 1972 г. — главный дирижер театра Ла Скала.