Кстати говоря, первые месяцы министерства нашего героя почти совершенно забыты историей, ведь тогда он был простым деловым человеком, а не правителем Франции. Всем тогда заправлял Кончино Кончини. А между тем первый год Армана-Жана дю Плесси-Ришелье «во власти» совпал с началом войны между Испанией, которой тогда правила династия Габсбургов, и Венецией, по отношению к которой Франция имела союзнические обязательства. Эта война грозила Франции большими проблемами, ибо Венеция в то время сильно конфликтовала с Ватиканом, не признавая абсолютную власть римского папы.
Многие тогда посчитали назначение Армана-Жана дю Плесси-Ришелье победой испанцев и папы, ведь в их представлении он прочно ассоциировался с прокатолической политикой, но наш герой сразу же дал всем понять, что он беспристрастно относится как к католикам, так и к гугенотам.
Пока у него не было реальной власти, но он всеми силами стремился к ней. Но в данный момент он не достиг этой власти, и любопытно было видеть, как он действовал, когда ни Европа, ни Франция еще толком не знали его имени.
Французы гордятся своей историей. Франция считает себя одной из первостепенных держав, а народ ее называет себя великой нацией. Все это так, но настоящая история Франции началась с министерства Ришелье.
После смерти Генриха IV страна находилась в малозавидном положении. В ней не было порядка, и досталась она в управление совсем юному королю. Армия была слаба. Духовенство заботилось только об ограничении прав протестантов. Дворянство разделялось на два класса: на феодальное и мелкопоместное. Первые владели замками, содержали гарнизоны в крепостях и вообще были столь же сильны, как верховная власть – слаба. Все эти герцоги де Гизы, Буйонские, Монморанси, Ледигьеры и прочие стремились быть во всем равными с правительственною властью. Кто-то из них был предан королевской власти по причине родства. Но в целом аристократия могла составить только оппозицию, но не опору государства. А французская нация была всегда привязана к королям.
Как уже говорилось, для важных случаев существовало старинное учреждение – Генеральные штаты. Со времен Карла V их созывали раз двадцать, то есть каждые двенадцать лет по одному разу. От них каждый раз много ждали и всегда получали немного пользы.
Короче говоря, первое время после смерти Генриха IV все в стране оказалось запущено. Все делалось случайно, в зависимости от характера и личных пристрастий действующих лиц, а главными действующими лицами были во многом случайные люди.
И вот в таких условиях наш герой вышел на политическое поприще.
Кем он был в то время? Он был простым дворянином, но он не зависел ни от кого из феодальной знати. Семейство его служило при дворе покойного короля, сделавшего Армана-Жана дю Плесси-Ришелье епископом. Но скромное епископство не могло удовлетворить честолюбие этого человека. Ему хотелось управлять государственными делами. Однако ничто не доказывает, что он специально к этому готовился. Поначалу, похоже, его честолюбие не простиралось дальше звания члена Королевского совета, и лишь со временем он начал расширять свои надежды. Он понял, в чем состоит польза государства, и с жаром начал действовать. Некоторые биографы даже ставят его практические качества выше ума, а характер – выше гения. Не станем спорить по поводу того, что важнее для государственного человека. В данном случае нам важно отметить, что в самом начале своего политического поприща наш герой ничего этого не знал. Он просто шел вперед, не рассуждая. Он стремился к высшей власти, как магнитная стрелка всегда стремится к полюсу.
По сути, в своем первом министерском звании он был лишь просто деятельным чиновником, исполняющим порученное ему дело, но без излишнего рвения. Главное заключалось в том, что его узнали. И, наверное, он сам узнал себя, только сделавшись в 31 год министром.
Но, как ни странно, в управлении Ришелье политическая составляющая с самого начала оказалась выше административной. Уже почти в течение столетия могущество Австрии было опасным для Франции. Проблему представляли и Испания со Священной Римской империей (Германией). Генрих IV уже был готов наступать в сторону Рейна, и можно было просто следовать этому плану. Но Арман-Жан дю Плесси-Ришелье понимал, что так можно действовать, лишь сохраняя союз или нейтралитет с Англией, уважать независимость Нидерландов и отказавшись от всякого увеличения владений в Италии. Он понимал, что Франции не нужно восстанавливать против себя всю Европу. Что же касается внутренних дел, то он считал необходимым оказать поддержку гугенотам, чтобы не провоцировать гражданскую войну. А в борьбе с главными противниками Франции нужен был сильный союзник, и его Ришелье увидел в «северном герое», в короле протестантской Швеции Густаве II Адольфе, сыне Карла IX и Кристины Гольштейн-Готторпской.