С друзьями часто посещали спортивные соревнования в качестве болельщиков. Помню, как на Универсиаде 1973 г. в Москве победившая баскетбольная команда студентов США меняла пятерки игроков по часам каждые 5 минут, не глядя на соперника. Активно болели в 70-е годы за молодую баскетбольную команду московского «Динамо», переехавшую из Волгограда и начавшую «снимать скальпы» грандов из ЦСКА, «Жальгириса», киевского «Строителя». Позже ее игроки входили в сборную СССР. Репликами доводили до слез скамейку запасных «Жальгириса» в играх с баскетбольным ЦСКА. Присутствовали на паре легендарных хоккейных матчей ЦСКА - «Спартак». Однажды на футбольном матче московских и тбилисских динамовцев в 1975 г. от нечего делать начали болеть за тбилисцев. Сначала московские зрители нас чуть не побили. Однако в конце игры, выигранной грузинами, соседи по трибуне признали что «Ваши - молодцы».
Любопытная «короно-вирусная» зарисовка. С коллегами по работе мы пошли на очередную международную выставку. На входе всех встречал тепловизор с огромным экраном, где вместо лиц отражались температурные карты наших голов. Ребята обратили внимание, что у всех лобная доля красная (горячая), а у меня голубая (холодная). Пошутили насчет моего слабого мыслительного процесса. Я трактовал этот эпизод по другому. Мозг у коллег был перегрет уже на простых действиях, а мой могучий компьютер при рутинных операциях почти не напрягался.
Собственно цифровизация пришла в наш инженерный мир гораздо раньше 2020-х годов. Мне довелось работать на ЭВМ Минск-222, БЭСМ-6, ЕС ЭВМ (копии IBM360), VAX, персональных компьютерах от системы «Изот» 086 до IBM-586 процессоров и далее. Писал программы на приличном языке ALGOL-60, потом отступил на дубоватый FORTRAN, немного освоил для персоналок Basic, получил удовольствие от TurboPascal и дальше уступил дорогу молодежи на С и С++. В любом случае удавалось продвигаться вперед, не обращаясь к другим службам, ваять программы для специальных задач и чувствовать себя киборгом. Однако за 90-е годы мы потеряли темпы разработки программного обеспечения и сегодня наши инженеры используют большинство мощных коммерческих трехмерных программ от зарубежных фирм, причем закупаемых в разы дороже, чем на Западе.
В 1987 г. моя мечта по продвижению в лидеры конструкторского коллектива стала ближе. С учетом успешно проведенной по двигателю ТВ-О-100 работы руководство организации представило меня на еженедельном совещании ведущих специалистов ОКБ в качестве будущего заместителя Генерального конструктора. Было сказано, что на все мои вопросы к различным службам нужно давать ответы как будущему начальнику по расчетной тематике (с перспективой занятия кабинета академика Б.С.Стечкина). В предвкушении будущего назначения я начал формировать улучшенный план развития подведомственной службы, которая на тот момент насчитывала около 250 сотрудников из отделов перспективных проектов, прочности, аэродинамики компрессоров, турбин, теплообмена и др.
Также к этому моменту в столе лежала написанная докторская диссертация, я успел неформально поруководить подготовкой четырех кандидатских диссертаций коллег, опубликовал основные результаты исследования. В то время защитить докторскую степень было относительно просто, если соискатель имел адекватный административный пост. Наука для «чистых ученых» не поощрялась. Тема скромно называлась «Устойчивость диффузорных течений в газотурбинных двигателях» и перекрывала последовательно все элементы двигателя: входной диффузор, каналы в компрессоре, в разделительном корпусе, камере сгорания, переходный турбинный и затурбинный диффузоры, а также спецтематику гиперзвукового диффузора по лазеру.
Однако, если хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах…
У нас неожиданно сменился руководитель предприятия, не сработавшийся с министерскими чиновниками. После прихода нового начальства вместо продолжения технического развития начались политические игры за перераспределение мест «под солнцем» вблизи Генерального, что мне никогда не нравилось. Например, одной из инициатив нового руководителя, который не удосужился в прошлой жизни даже написать кандидатскую диссертацию, было заставить всех сотрудников со степенью кандидата технических наук добровольно отказаться от министерской надбавки к окладу (50 руб. в месяц), которую должны были выплачивать весь период рабочего стажа. (Из-за нее руководитель группы всегда смотрел на меня косо. У нас был одинаковый оклад, руководителю полагалась надбавка 30 рублей в месяц, а мне за кандидатскую степень – 50 рублей). Народ пошел ко мне, как неформальному лидеру и общественному деятелю за защитой. Я встретился с партбюро и профсоюзом и предложил следующее. Каждый кандидат наук представляет перечень полезных для предприятия своих работ за последние 5 лет, после чего принимается коллегиальная рекомендация (не решение) о судьбе надбавки. Новый руководитель категорически отказался от открытой дискуссии о полезности научных степеней.