Он было совсем утвердился в этой мысли — простой и понятной, но все повернулось иначе. В один день.
Утром его разбудил Коробов.
— Идем, чего покажу, — загадочно сказал он.
Липягин, позевывая, пошел за бригадиром. На полигоне, под слоем только что вскрытых торфов лежал мамонт. Не скелет, не разрозненные кости, каких повидал немало, — из грунта торчала мохнатая, в тысячелетней шерсти голова с могучими бивнями, блестящими, словно рояльные клавиши; угадывалась спина, крутые ребра… Мамонт в полной сохранности, законсервированный, промерзший до звона, бережно перенесенный сюда из далекой древности, чтобы не прерывалась нить времен… Липягин даже зажмурился: за него передерутся лучшие музеи страны, мира!
— А? — вопросительно крякнул Коробов. — Что скажешь?
— Да что говорить. Это тебе не пудовый самородок. Такое раз в столетие бывает, и то кроме Березовского мамонта вроде ничего не припомню.
— Глядите, едят! — закричал кто-то, показывая на грызущихся из-за мяса собак. — Я им кусочек отковырнул. Во! Мамонтятину трескают!
— Ты что делаешь, паразит! — взвился Липягин. — Мозги у тебя набекрень? Вот что, мужики, надо срочно сообщить на прииск, а тушу, чтобы не оттаяла, засыпать.
— Не горячись, Ваня, — остановил его Коробов. — Засыпать — это правильно. Бивни отпилим, а самого в могилку, пусть свои сны досматривает. Сообщать совсем не обязательно. Нам же полигон прикроют, ты это учитываешь? Понаедут академики в шапочках, такой тарарам разведут… А зачем нам тарарам? Нам работать надо.
Липягин даже растерялся. Что за дикость?
— Неграмотный ты человек, — сказал он. — Тебя за этого зверя на всю страну прославят, медалью наградят.
— У меня собака медалистка, с меня хватит… Неграмотный! Я-то как раз грамотный, Ваня. Вижу, чем кончится. Разорением! Знаешь, сколько таких мамонтов по тундре закопано? Целый зверинец. Не мы первые находим. Да не хотят люди связываться. Наука, понимаю, этим кормится, а мы чем кормиться должны? Кто нам заплатит за простой?
— Государство заплатит! Это же, кроме науки, прибыльное дело. На международном аукционе за скелет мамонта платят по сто тысяч долларов, а за целую тушу и миллион взять можно.
— Ты, что ли, торговать поедешь? — зло бросил бульдозерист Хряпин, откопавший мамонта. — Знал бы такое дело, я бы его ночью захоронил. Невидаль какая!
Подошел Сергей, помощник бригадира, человек по разговору интеллигентный, если, конечно, не в запальчивости.
— Думаешь, тебя на прииске алыми гвоздиками встретят? — сказал он. — Директора тоже понять надо, у него план по золоту, а по мамонтам у него плана нет. Так что… При всем уважении к палеонтологии, ему придется делать выбор.
— Ему не придется делать выбор, он знает закон! — не выдержал Липягин. — А по закону мы обязаны сообщить о находке. Немедленно! По закону обязаны, не говоря уж о совести! Как хотите, я не допущу. Я все-таки геолог.
— Ты у меня здесь не геолог, ты у меня на побегушках! — оборвал его Коробов. — Понял?
— Вон как? — Липягин поднялся. — Тогда и говорить не о чем.
— Погоди, сядь… Все мы горячие. Ты мне скажи, Ваня, по-человечески скажи: что теперь делать в этом паскудном положении? Ты человек пришлый, сегодня здесь, завтра нету тебя, а мы… Что нам делать, чтобы и по совести было, и без порток не остаться?
— Пойду на прииск, добьюсь, чтобы новый отвод дали. Может, еще выгодней будет.
Сергей посмотрел на бригадира.
— Точно добьешься? — спросил он.
— Постараюсь. Не везде же олухи сидят.
— Взяли умника на свою шею, — сказал Хряпин. — Он в герои лезет, а мы тут слезами умоемся. Кончать надо!
— Погоди, не вякай, — отстранил его Сергей. — Думаю, бригадир, выхода нет. — Он снова посмотрел на Коробова. — Нет у нас выхода. Дело крутое завариться может. Да и потомки не простят, не говоря о современниках. Как считаешь?
— Ладно, — вздохнул Коробов. — Быть по сему. Давай, Хряпин, засыпь его осторожно, чтобы не протух, а завтра трактор на прииск пойдет, тогда и сообщим. Чего тебе, Иван, пехом переть, время дорого… Все! Кончай перекур, и так полдня угробили…
Липягин до вечера простоял у монитора, разбивал тугой струей грунт, превращал его в жидкую кашу, которая шла на элеватор, оставляя в резиновых матах редкие крупицы золота.
«Старатель нынче другой пошел, — думал он. — Не бродит, как бывало, по тайге с лотком да ружьишком, бархатных портянок не носит. Технически вооруженный ныне старатель, а подвалил фарт — снова, как прежде, глаза застилает. Вон как Коробов вскинулся! Обо всем забыл, лишь бы под себя грести. Серега, молодец, разрядил обстановку. Да и Коробов тоже скорей от неожиданности — не каждый день целехонького мамонта откапывают… А собаки-то! Значит, мясо свежее, как из холодильника. Подумать страшно!..»