— Я регулярно читаю газеты, Дмитрий Николаевич, — игнорируя Калашникова, обратился Гусев к Балакиреву, — но сейчас я просто не готов к такому разговору. Надо подумать.
— Вполне резонно, — кивнул Балакирев.
— На заводе топливной аппаратуры уже работает сквозная бригада, — не унимался Калашников. — На авторемонтном тоже на днях организуют.
«Ах ты зараза, — подумал Гусев. — Ах ты застрельщик всего передового… Без штанов кольца не покупают, тут бы впору сперва дыры заштопать, не сверкать голым задом».
— Боишься опоздать? — обернулся к нему Гусев. — Не бойся. Цигельман всех вас давно уже опередил. Не знаешь, кто такой Цигельман? Лучший портной города, у него все начальство шьет. Он вот уже тридцать лет работает по сквозному методу. Сам он кроит, жена шьет, сноха петли обметывает. Невестка гладит. Комплексная бригада. За тридцать лет — ни одной рекламации. Может, мы его на консультацию пригласим?
Калашников открыл рот, чтобы одернуть Гусева — вечно тот поперек со своими прибаутками, но зазвонил телефон. Балакирев поговорил немного, потом протянул трубку Гусеву.
— Горанин вами интересуется.
Блок прошел испытания на стенде, и Горанин пыхтел в трубку от удовольствия, удивления и просто потому, что был человеком темпераментным.
— Видите? — сказал Балакирев. — Осчастливили целый коллектив. А все прибедняетесь.
— Вот уж кто не прибедняется, — сумел вставить Калашников. — Скорее наоборот…
В кабинет вошел Павел Петрович Пряхин, высокий седой старик с выправкой кавалергарда: Гусев, по крайней мере, если что и слышал об этом легендарном племени, так это то, что все они были стройными и галантными.
В руках он держал бутылку кефира и батон.
— Я у тебя закушу, Дмитрий Николаевич? — сказал он, присаживаясь к столу. — Обеденный перерыв, а у меня в отделе почему-то выпускают стенгазету, все столы заняты. В буфете питаться не умею, так что извини.
Пряхину недавно исполнилось семьдесят пять лет, он был старшим экономистом, работал на заводе со дня основания, директора называл Колей, но Балакирева, человека нового, еще величал по отчеству.
— Располагайтесь, конечно, — сказал Балакирев, хотя Пряхин уже откусил половину батона и отпил половину бутылки. — А что если и нам Зину попросить, пусть она тоже что-нибудь из буфета принесет?
— Зиночка занята, — сказал Пряхин. — Она упаковывает в сумку туалетную бумагу. Рулонов двадцать, как я прикинул. Раньше секретаршам дарили шоколадки и цветы, теперь презентуют пипифакс. — Он сделал еще глоток. — В Москве, в давние времена, я стоял в очереди к «Сикстинской мадонне». Пришел в пять утра и простоял до полудня. За туалетной бумагой, по слухам, стоят до вечера.
— Безобразие, — сказал Балакирев. — Неужели не могут наладить производство?
— Сырья не хватает, — поддержал разговор Калашников. — Моя жена тоже с трудом достала.
— Мне бы ваши заботы, — усмехнулся Гусев. — Я вот думаю, как же, например, дворяне, люди изнеженные, как они обходились? Не подскажете, Павел Петрович?
— Не подскажу. Дворяне, которых я еще застал, таким опытом ни с кем не делились. Я вам лучше вот что расскажу. — Он сунул пустую бутылку в корзину для бумаг, стряхнул со стола крошки. — Сережа Черепанов, мой дорогой племянник, ухаживал одно время за артисткой нашего театра, фамилию которой, если бы и знал, по понятным причинам называть не буду. Возникла любовь, и я с душевным трепетом ждал, что в моем доме появится очаровательная хозяйка, а затем и очаровательные внуки. Но судьбе было угодно распорядиться иначе. Однажды, проходя мимо магазина культтоваров, Сергей столкнулся с едва выбравшейся оттуда молодой женщиной, увешанной, как елка гирляндами, тугими рулонами упомянутой бумаги. Женщина была растрепана, помята, может быть, даже поцарапана, но она была счастлива, чуть не сбила его с ног: это, как вы уже, очевидно, догадались, была его возлюбленная… Мне трудно восстановить дальнейшие события, но Сережа до сих пор холост и даже не ходит на ее представления.
— Ай да Черепанов! — рассмеялся Гусев.
— Да будет вам, — сказал Балакирев, пряча улыбку. — Нашли тему для разговора. Позову я все-таки Зину.
Секретарша влетела в кабинет, будто только того и ждала.
— Слышали новость? — затараторила она с порога. — Валя Смирнова тройню родила! Только что сообщили. Нужно делегацию к ней отправить, подарки надо готовить, общественность мобилизовать.