Ангелика задумалась, но ненадолго. Она понимала, что уже наполовину посвящена в какую-то важную государственную тайну, и этот пока еще не состоявшийся сговор происходит у нее не с кем иным, как с лучшим другом короля, его карателем. Ему подчинялись все, даже принцы, и его боялись, ибо он мог в любой день забрать любую жизнь. Отказать этому человеку в его просьбе — значило едва ли не нажить в его лице врага. Когда и где нанесет этот враг удар? Лишь Богу то ведомо, а до той поры жизнь в ожидании неминуемой расплаты за несговорчивость превратится в сущий ад. Жена булочника знала об этом. Что ей оставалось? Только дать согласие. К тому же тешила мысль о крупной сумме за такую «работу». Все же она попробовала выразить своего рода небольшой протест, желая этим самым выяснить все до конца, дабы у нее не оставалось никаких двусмысленностей.
— Разумеется, мессир, я польщена вашим вниманием и доверием к своей особе, однако меня мучает вопрос: неужто для этой цели не нашлось никого лучше жены обыкновенного булочника?
— Значит, не нашлось, — коротко ответил гость, давая тем самым понять, что всякие возражения излишни.
— Но любовницы этого влиятельного господина? Ведь у него, разумеется, есть женщины для утех, и они, надо полагать, выше меня рангом по социальному положению.
— Они мигом разнесут весть о подлоге, ибо человек этот — лицо хорошо всем известное. Для вас же он останется всего лишь мимолетным знакомым.
— Мимолетным? Значит, сделав свое дело, он исчезнет из моей жизни навсегда?
— Как пар от дыхания на морозе. Он сделает свою работу; вам останется сделать свою.
— Понимаю, мессир. — Сердце у мадам Ангелики забилось чаще. Как всякая женщина, она любила деньги. Любопытно, сколько ей заплатят?
— И во сколько же ваша высокопоставленная особа собирается оценить мою услугу? — с замиранием сердца спросила она.
— В пятьдесят тысяч золотых экю. На эти деньги вы сможете купить новый дом, где бедные сироты будут расти в достатке под присмотром своей дражайшей тети.
Как хорошая торговка, Ангелика знала, что в случае, когда покупатель сам называет цену, глупо не поторговаться. И хотя сама она рассчитывала на более скромный гонорар, но тут чутье подсказало ей, что можно запросить и больше.
Сделав вид, будто она несколько приуныла, жена булочника с сомнением покачала головой.
— Работа, однако, немалая, мессир. Мне кажется, такой труд следовало бы оценить несколько выше.
— Я так и знал, что вы станете торговаться, — усмехнулся Тристан. — Хорошо, я прибавлю еще тридцать тысяч.
У мадам Ангелики загорелись глаза. Она и подумать не могла о такой удаче! И она хотела уже бурно выразить согласие, но, почувствовав, как в ней просыпается алчность, диктующая выторговать еще хотя бы тысячу-другую, в нерешительности медленно приподняла брови:
— Мне кажется, мой господин, вы могли бы добавить немного. Знаете, как трудно ходить с животом… А если еще учесть, что это будет мой ребенок, которого я выносила в своем чреве затем, чтобы никогда больше его не увидеть…
— Сколько же вы хотите? Назовите сумму, но учтите, ваша несговорчивость может вам дорого обойтись. Вы понимаете меня? — И гость выразительно сузил глаза. (Ангелика почувствовала, как у нее проваливается сердце). К тому же ничто не мешает мне при таком повороте событий прибегнуть к услугам другой женщины, которая, как вы догадываетесь, не откажется от суммы даже вдвое меньше той, что я назвал. А вам я сделал такое предложение лишь потому, что мы с вами давно знакомы. Вам следовало бы воздать хвалу небесам за такое знакомство, вместо того чтобы ломаться и набивать цену. Я был о вас лучшего мнения, любезная хозяюшка. Но все же мне не хотелось бы, чтобы мой визит оставил в вашей душе горький осадок. Вы, как я понимаю, тоже будете не в восторге, если наша сделка не состоится и я уйду ни с чем.
Ангелика Лесер всерьез испугалась, узрев в словах гостя угрозу. Боже, какая же она дура! Да за такую сумму, какую ей назвали, она готова восемь лет подряд рожать по младенцу! И что ей вдруг в голову взбрело ломаться? О боже, только бы он не передумал! И она уже раскрыла рот, собираясь призвать в свидетели своего согласия всех святых, как гость прибавил:
— Но, вовсе не желая нарушать наших дружеских отношений, я готов сделать последнюю уступку. Полагаю, особа, о которой идет речь, одобрит мои действия. Итак, вам заплатят сто тысяч экю в золотой монете, но, как вы понимаете, лишь после того, как произойдет обмен младенцами.