Оглушенная этим открытием, Аня замерла с полуоткрытым ртом. Несколько секунд она простояла так, тупо пялясь на «фуфель», пока на нее не накатило какое-то неприятное, обдающее холодком чувство, заставившее отвести глаза от трещины, которая казалась ей зловещей раной, откуда может вытечь словно кровь вся ее новообретенная удача. То, что камень подделка – пусть, Ане все равно, но почему это открылось именно сейчас? Почему старинный страз треснул тогда, когда она, Аня, загадала самое сокровенное желание? Неужели это знак? Дурной, если не сказать, зловещий…
Трижды сплюнув через левое плечо (это была отцовская привычка, ей передавшаяся), Аня постаралась отогнать нехорошие мысли. И вроде бы у нее это получилось. Но все равно настроение испортилось настолько, что бутерброд с любимой варено-копченой колбасой не лез в глотку. Отложив его, а остывший кофе вылив в раковину, Аня направилась к телефону, чтобы позвонить мужу и рассказать о случившемся. Но едва ее рука коснулась трубки, как аппарат разразился пронзительным треньканьем. Вздрогнув от неожиданности, Аня отдернула руку. Дурное предчувствие вернулось и занозой впилось в сердце. Глянув на телефонное табло и увидев надпись «Номер не определен», Аня подумала: «Не возьму трубку», но аппарат все звонил и звонил, и каждый его сигнал отдавался ноющей болью в том месте, где сидела заноза. И Аня не выдержала – сняла трубку и тихо сказала в нее:
– Слушаю.
– Это Анна? – поинтересовался глухой голос. Такой глухой, что у Ани создалось впечатление, будто звонивший обернул трубку полотенцем, чтобы специально исказить голос.
– Да. А с кем я говорю? Представьтесь, пожа…
– Где Слава? – перебил ее собеседник. В его далеком шелестящем голосе послышалась угроза.
– Кто? – не поняла Аня.
– Ты знаешь, не притворяйся.
– Нет, я правда не понимаю…
– Ты должна сказать, где он. Ради собственного блага. Иначе ты пожалеешь…
– Вы мне угрожаете? – не столько испугалась, сколько разозлилась Аня.
– Предупреждаю, – бесстрастно ответили ей. – Если не хочешь кончить, как один твой родственник, скажи, как найти Славу.
– Я не знаю никакого Славу, и о ком из моих родственников вы говорите, тоже не догадываюсь, так что прощайте. А если вы еще посмеете мне позвонить, я заявлю в милицию, и вас в два счета вычислят…
В трубке раздался сдавленный смешок, затем очередная загадочная фраза:
– Зря. Слава этого не стоит…
И все! Больше он ничего не сказал – в трубке раздались частые гудки, и Аня положила ее на рычаг в полной уверенности, что этот странный звонок – лишь первое звено в цепи несчастий, напророченных расколовшимся фамильным амулетом.
Сергей Отрадов
Сергей открыл ноутбук, нашел файл с именем «Шаховские. История семьи» и стал бегло читать текст, по ходу внося в него некоторые изменения. Дойдя до главы «Георгий Шаховской», остановился и, сняв очки, устремил взгляд в окно, вызывая в памяти лицо того, о ком ее написал: волевое, красивое, породистое. Оно было так похоже на его собственное.
Георгий был отцом Сергея. Князем от рождения, дипломатом по призванию, коммунистом по убеждениям, врагом народа по наговору. Отец умер в лагерях, когда Сережа был еще подростком, но многое успел рассказать о себе и своих предках. Несмотря на свои убеждения, Георгий гордился принадлежностью к роду Шаховских. Его предки были не выродившимися аристократишками, просаживающими фамильные деньги на бегах, они служили отечеству, занимались дипломатией, политикой и покровительствовали науке – в одном крупном уездном городе до сих пор стоит планетарий, построенный прадедом Сергея, Алексеем Игнатьевичем, и поныне носящий его имя. Но Алексей Шаховской был не самым знаменитым представителем рода. Прославили его двое вояк: Василий и Андрей. Первый участвовал в памятном восстании декабристов[На самом деле декабрист Шаховской носил другое имя и не был военным. – Прим. автора. ], а второй в каких-то тайных закулисных боях, за что получил от самой императрицы Екатерины Великой награду – огромный, кристально чистый бриллиант безупречной огранки.
Награда эта, к слову сказать, и увековечила Андрея в памяти потомков, поскольку царский подарок стал главным сокровищем рода Шаховских. Бриллиант был оправлен в золото высшей пробы, которому искусные ювелиры придали форму звезды. Получилась брошь, похожая на орден, а в центре ее – императорский презент в десятки карат. Это роскошное украшение Андрей надевал по особо торжественным случаям, а на смертном одре завещал сыну, чтобы тот впоследствии передал его своему. Но у Василия Андреевича народилось три дочери, и ни одной из них массивная брошь в качестве украшения не пригодилась, поэтому отец приказал бриллиант из оправы вынуть и изготовить для него другое обрамление. Ювелир, нанятый для этого, предложил сделать колье, очень скромное, единственным «перлом» которого должен был стать знаменитый камень. Василий согласился на колье, но только не на скромное, ему хотелось побольше жемчугов в обрамлении да мелких изумрудов. Ювелир еле его отговорил, предложив добавить в оправу в качестве компромисса еще два бриллианта, поменьше «царского», которые обещал разместить, как стражей, слева и справа от главного сокровища.
Так на свет появилось знаменитое колье Шаховских. А чуть позже были изготовлены еще серьги и браслет, выдержанные в том же стиле. Этот комплект на протяжении века передавался по наследству старшим дочерям клана Шаховских. По семейному преданию, он приносил счастье всем своим обладательницам. Шаховские считали, что именно благодаря этой дорогой безделушке самыми талантливыми, удачливыми в браке, плодовитыми и здоровыми были старшие дочери. А вот в семье Сережиного прадеда девочек не было вообще, поэтому гарнитур унаследовал его отец Георгий Шаховской, и он в свою очередь подарил комплект своей юной супруге на свадьбу. Ей он, правда, удачи не принес (жену его убили в семнадцатом году), как и ее дочке, Элеоноре, но Сережина сводная сестра прожила долгую, интересную жизнь, однако никто не назвал бы ее легкой и безоблачной. Элеонора много страдала, много и многих теряла, да и умерла не своей смертью…
Теперь гарнитуром владеет Сережина дочь Аня, и ей (первой из наследниц того-этого века) он приносит счастье!
Вспомнив о дочке, Сергей потянулся к телефону, чтобы позвонить ей, спросить, как дела, но передумал. Он и так замучил девочку своей любовью. А все потому, что обрел ее слишком поздно – в семьдесят. Всю жизнь прожил, считая себя бездетным, а в старости узнал, что у него есть дочь. Взрослая дочь. Удивительная: добрая, милая, красивая. Сергей полюбил ее сразу, как только познакомился. Даже до того, как узнал, что Аня его кровь и плоть. Ему просто очень понравилась эта нежная, неиспорченная девочка с «кудрявыми», как у Элеоноры, ушками. Когда же стало известно, что он приходится ей отцом, Сергей едва не умер от счастья!
Теперь, когда прошло два года, он поуспокоился, но все же Сергея нет-нет да одолевает щенячий восторг от сознания того, что он все ж таки оставил свой след на этой земле, и так не терпелось излить на этот след – дочку Анечку, – свою заботу, но… Сергей понимал, что это лишнее. Аня, конечно, отца любит и ждет его звонков, но она взрослая, и ей может показаться диким, если не навязчивым, его чрезмерное внимание. Вот и приходится Сергею Георгиевичу сдерживать свои бурные отцовские инстинкты, а чтобы не зацикливаться на них, надо отвлекаться. Как именно – он только недавно придумал. А до этого маялся (дело свое год назад продал, но без работы сидеть не привык), не зная, куда применить неиссякаемую энергию и знания, и вдруг его как осенило – надо книгу написать. Документальную повесть. Рассказать стране и миру о славном роде Шаховских. Перелопатить исторические хроники, отыскать семейные архивы, вспомнить многочисленные рассказы отца и, сопроводив полученную информацию некоторыми художественными отступлениями, создать интересное произведение в духе Валентина Пикуля.