«Мы должны поставить на вид г-ну Бизе, что он представил комическую оперу, когда правило требовало мессу».
«Невинная» замена жанра – комическая опера вместо католической мессы – не устроила высокое консерваторское начальство.
Об опере этой ничего не было слышно до 1895 г., когда Ш. Малерб опубликовал описание «Дона Прокопио», найденного им в архиве уже почившего в бозе директора консерватории Обера. В 1906 г. в редакции Малерба (с написанными им речитативами) первая опера Бизе была поставлена в театре Монте-Карло. С тех пор она иногда ставится, в том числе и на российской сцене.
«Мы за вас похлопочем….»
Жорж Бизе – Эме Бизе
Перед возвращением в Париж. 1960 г.
«Все считают, что препятствия существуют не для меня, и что мой путь ясно начертан. Мне этого очень бы хотелось, но я боюсь возвращения, я опасаюсь общения с директорами и кропателями пьес, которых я больше не удостою имени поэтов. Я опасаюсь этих кретинов певцов. Я опасаюсь того скрытого сопротивления, когда вам не говорят ничего неприятного, но упорно мешают продвигаться вперёд».
Оправдались ли эти опасения?
Жорж Бизе на пути в Париж. Карандашный набросок Г. Планте. (1860)
Бизе вернулся в Париж в конце сентября 1860 года. Череда событий его жизни оказалась гораздо трагичнее его ожиданий.
Жорж Бизе – Эрнесту Л'Эпину
Париж, осень 1860 г.
«Моя мать тяжело больна. Мы потеряли всякую надежду спасти ее. У меня нет времени ни на что, кроме слез. Как горько мое возвращение домой и сколь ненавистен мне Париж».
Братья Гонкур
«Наш Париж, Париж, где мы родились, Париж 1830–1848 годов, – уходит в прошлое. Общественная жизнь быстро эволюционирует, и это только начало. Настоящий апофеоз преуспевающих каналий. …Вся внешность этих людей свидетельствует о богатстве не великой давности, сколоченном за одно поколение крупными хищениями в армии, генеральном казначействе, заманиванием клиентов в конторы, всякого рода грязью и низостью. …Эти люди, нагло выставляя напоказ свои состояния, нажитые с такой легкостью, на каждом шагу, как бы говорят порядочному человеку: «Ты жалкий дурак!»
Этот французский «пейзаж» становится вполне российским в последнем десятилетии XX века, не правда ли?
Через год после возвращения Бизе в Париж Эме Бизе, его мать, едва ли не самый его близкий друг скончалась. Пытаясь как-то справиться с невозвратимой потерей, Бизе пробовал углубиться в работу. В качестве отчета Академии он сдал почти законченную еще в Италии оду-симфонию «Васко да Гама», симфонические пьесы «Скерцо» и «Траурный марш», договорился с одним из либреттистов «Доктора Миракля» Людовиком Галеви – племянником своего учителя Ф. Галеви – о создании либретто комической оперы. Но уже через несколько недель он понял, что о создании буффонной музыки не может быть и речи.
Жорж Бизе – Людовику Галеви
Париж, октябрь 1860 г.
«О сочинении и думать не могу… Кончина моей матери причинила мне величайшее горе… Но я не теряю надежды на совместную с вами работу».
Надежда эта станет реальностью в «Кармен».
Через полгода после смерти матери Бизе ждал новый удар. Скончался его учитель, композитор Фроменталь Галеви. Бизе был его любимым учеником, и смерть мастера, казалось бы, лишила его последней опоры в оперном мире Франции. Дружескую поддержку Бизе оказал тогда Шарль Гуно. Но она как-то не выглядела совсем уж бескорыстной. Бизе был буквально завален черновой работой по изданиям и постановкам опер Гуно.
Шарль Гуно – Жоржу Бизе
Ноябрь или декабрь 1861 г.
«Мой Бизе, все мои балетные номера сейчас достаточно наоркестрованы, чтобы ты мог их переложить… но прежде чем делать это переложение для фортепиано, мне хотелось бы, чтобы ты сделал другое, временное, что очень спешно: я имею в виду, то чудовищное переложение для двух скрипок, по которому в театре разучивают танцы. Можешь ли ты зайти ко мне до обеда? Ты заберешь у меня те номера, которых у тебя нет, в то время как я займусь доработкой инструментовки…
Твой старый друг Шарль Гуно».
Бесчисленные переложения, частные уроки по фортепиано и композиции, участие в репетициях (в Большой опере ставится «Царица Савская» Гуно)… Начатая Бизе симфония продвигается с величайшим трудом, все время уходит на чужую музыку. Композитор Эрнст Рейе – один из музыкальных авторитетов тогдашней Франции – предлагает Бизе помощь. В Бадене ставится его опера «Герострат», и он приглашает Бизе в Баден, обещая, оказать протекцию и добиться от баденского театра оперного заказа для Бизе.
Эрнест Рейе – Жоржу Бизе
Начало мая 1862 г.
«…вы не должны беспокоиться. Мы за вас похлопочем. Еще раз благодарю вас, дорогой Бизе, за ваше рвение в моих делах».
Однако подразумевается и обратная любезность. За более чем скромную оплату Бизе соглашается сделать фортепианное переложение «Герострата». Бизе свое обязательство выполняет, Рейе – нет. Автор не так давно вышедшей книги о Бизе Николай Савинов [2](книга хорошая, но поспорить там есть с чем) упрекает Рейе за несдержанное слово. Но на месте Рейе мало кому удалось бы поступить иначе. Вспыльчивость и приступы раздражительности Бизе, очевидно, распугали художественную элиту и фешенебельную публику Бадена. Этот молодой парижанин ведет себя слишком уж несветски. Он набрасывается на одного из либреттистов «Герострата», когда тот заявляет, что в провале «Царицы Савской» виноват сам Гуно, вступает в шумный спор с публикой на спектакле оперы «Беатриче и Бенедикт», защищая музыку Берлиоза. Известно, что год спустя за хамское письмо, оскорбляющее и музыку Берлиоза, и самого Бизе, вспыльчивый композитор вызвал обидчика на дуэль. Оперным Парижем обсуждался и яростный, более чем «несветский» спор Бизе с журналистом Жувеном, нападающим на гармонический язык вагнеровского «Тангейзера» (с тех пор ярлык «вагнерианец» преследовал Бизе до конца жизни). Как-то не совпадают эти факты с характеристикой приятного всем студента Парижской консерватории. Однако согласимся, стать вспыльчивым было от чего. После итальянского рая Париж отнюдь не способствовал светскости и созерцательному благодушию лауреата Римской премии. Так или иначе, но Бизе возвратился из Бадена ни с чем. И снова безденежье, корректуры чужих изданий, репетиции чужих опер, уроки, переложения для издательства Шудана…
Жорж Бизе – Антуану Шудану
Осень 1862 г.
«Как я был бы рад, если бы мне никогда не нужно было поднимать крайне неприятного вопроса о деньгах… Но в настоящее время я нахожусь в крайне затруднительном положении. Сумма, которую вы предлагаете мне, недостаточна.
Мой минимум равен 1800 франков; это, так сказать, квартира и стол у моего отца. Я прошу у вас эту сумму, так как убежден, что в состоянии заработать ее… Обещаю, что буду делать всё – польки, пьесы для танцевальных зал, кадрили, правку корректур, транспонировки, подписанные и неподписанные, а также переложения для двух флейт, двух тромбонов, двух корнетов, даже двух роялей… Не может быть, чтобы в ваших глазах я не стоил 1800 франков в год.
Жорж Бизе.
Не пишите. Письмо может попасть в руки моего отца.
Неясно, что именно в этом письме издателю должно остаться тайной для пятидесятидвухлетнего отца Бизе. Разве что то, что письмо это пахнет отчаянием. Возможно причина здесь и в слишком уж непростых отношениях между отцом и сыном. Спустя несколько месяцев после смерти жены отец объявил сыну, что их молодая служанка Мария ждет ребенка. Ребенок родился – мальчик. Однако был ли он сыном или внуком отца Бизе – неясно. А вот ревность отца Бизе к сыну – факт очевидный. Письма к Жоржу уехавшей на время родов в родной Эльзас Марии перлюстрировались его отцом. Вполне возможно, подозрения отца были недалеки от истины. Во всяком случае, общение Бизе с Марией и ее сыном не прерывались ни после женитьбы Жоржа, ни после рождения его сына Жака, ни в Буживале во время последних дней и кончины Бизе.