Спустившись по лестнице, чтобы вручить конверт Энди Гарсии, я заметил на стене другие портреты американских актеров и актрис. И увидел наконец Одри Хепберн — она улыбалась. Фото было, кстати, из «Завтрака у Тиффани». Мог бы обратить внимание и раньше, — упрекнул я себя. К стойке регистратора я подошел уже с более высоким мнением о вкусе хозяина — у нее, спиной ко мне, что-то записывал довольно крупный мужчина. Он услышал мои шаги и обернулся. Это был Евгений Смоленко.
— Добрый вечер, месье Трамонти, — сказал он, широко улыбаясь. — Как у вас дела?
Я немного замялся.
— Э… добрый вечер, да, а у вас, хорошо, спасибо, — ответил я вперемешку, изобразив на лице лучшую улыбку, на какую способен. — Забавное совпадение — случайно встретиться здесь.
— Вовсе нет, — сказал он, — я специально зашел за вами.
Я снова смутился.
— За мной… Но откуда вы узнали, что я остановился в этой гостинице?
— Ха, я же видел адрес и название отеля еще в самолете, разве не помните? Я не хотел вас беспокоить, поэтому собирался оставить вам эту записку. Держите, можете прочитать, я успел дописать, — и он протянул мне это послание:
«Уважаемый месье Трамонти!
Администратор сообщил мне, что вы сейчас на месте, но мне не хочется вас беспокоить. Просто хотел сказать, что позвонил Фредерику Чену (отцу вашего и сыну моего), договорились с ним встретиться завтра, в два пополудни. Я предупредил го, что приду, возможно, не один. Адрес у вас есть, если не ошибаюсь. Когда я упомянул имя его отца, Фредерик разволновался. Если надумаете пойти со мной, оставьте записку в моей гостинице.
Всего вам хорошего.
— Не хотите выпить чего-нибудь? — спросил он, кивнув подбородком в сторону бара.
Я кивнул головой в знак согласия. Мы заказали две стопки водки.
— Как продвигается ваша статья? — спросил, усаживаясь, Евгений Смоленко.
— Только что закончил. А вы, как ваша конференция?
— Осталось еще одно заседание завтра вечером. Эти конференции мне, знаете ли… — ответил он с легкой гримасой.
Я закурил сигарету. Нам принесли водку и несколько оливок к ней.
«Вы знаете, и мне все эти статьи…» — хотел было я подхватить, но передумал.
«В общем, — скажу я Марьяне спустя пару дней, — сам уже не слишком понимал, настроен ли я сходить с Евгением Смоленко в гости к Ченам, меня очередной раз накрыла волна моей хронической нерешительности: оба варианта казались мне верными и оба малооправданными». Обычно в таких случаях я доверяюсь знакам, так и теперь решил считать весомым аргументом незапланированную встречу с Евгением Смоленко у бюро администрации отеля, даже при том, что он не пытался хотя бы позвонить мне в номер, поэтому я принял его предложение увидеться на следующий день у входа в дом Фредерика Чена.
Вскоре, выпив еще по одной, мы с Евгением расстались. Перед этим он вежливо спросил, как у меня прошел день, и я, так же вежливо выбирая слова, рассказал о сутолоке вокруг «Граунд зиро» и о моих беседах с Сандрой Казимежски и Беатрикс Медоу-Джонс — опустив, однако, историю Аластера Спрингфилда, которая завела бы нас в неизбежные рассуждения о ее сходстве с историей Эдварда Чена, а время уже было позднее. «Позднее» для чего, я и сам не знал, но мне не хотелось угаснуть во всем этом. Тебе хорошо известно, — скажу я Марьяне спустя пару дней, — когда меня обеими руками хватает за горло эта совершенно не выразимая обессиленность, это дикое желание никого не видеть и ни с кем не говорить, ко мне лучше не подходить, особенно тем, кто, к несчастью, может оказаться в обратном настроении.
В итоге вечер я провел в одиночестве: поужинал в японском ресторанчике по соседству с гостиницей, задумчиво созерцая рыбок в аквариуме, наскоро соорудив одну забавную теорию (вот такие плоды дают иногда усталость и безделье), согласно которой рыбки обладают способностью ощущать присутствие по другую сторону стекла как живых, так и мертвых, я говорил себе, что пускающая пузырьки толстая сиренево-черная рыба, возможно, видит в этот момент рядом со мной какого-то типа, похороненного несколько месяцев назад, который наблюдает, как я ем, а другая, маленькая, ярко-красная, нервно поворачивающаяся во все стороны, следит за призраком девочки, бегающим по ресторану между невозмутимыми официантками.
Улегся спать я рано, но сначала на всякий случай включил телевизор, спрашивая себя, какое совпадение попадется на глаза в этот раз: может быть, художественный фильм о привидениях, научно-популярный о норах, рассказы очевидцев о переселении душ или репортаж из Сибири. «А еще могли показать исследование о пожаре в Бургтеатре в 1881 году», — скажет Марьяна спустя пару дней, успевшая к тому времени уже прочитать мою статью. Однако нет, — отвечу я, — ничего такого: показывали не стоившую внимания трансляцию какой-то телеигры, по другому каналу — такой же пустой телефильм, дальше крутили круглосуточные новости, в тот момент меня не интересовавшие — но должен признать, меня тогда вообще едва ли что-нибудь могло заинтересовать, — еще дальше шли соревнования по гольфу, потом телемагазин, бейсбол, фильм для детей, американский футбол, еще один детский фильм, какое-то ток-шоу, ситком с подложенной фонограммой хохочущих зрителей, евангелистский проповедник на краю экстаза, рэп, еще один фильм для детей, снова записи смеха, баллада в стиле кантри, и на этом я выдохся, еще не успев исчерпать список доступных каналов. Магия совпадений, похоже, немного иссякла. Тем не менее я с ней еще не разобрался, предстояло хотя бы нанести визит малышу Чену. До ума, так сказать, я пока что успел довести только то, ради чего прибыл сюда официально, — провел, без особой пользы, три встречи и настрочил тоже не слишком интересную небольшую статью, которую вполне мог бы написать и дома. Ну а тогда, — скажу я Марьяне пару дней спустя, — лучше всего было предаться мыслям о возвращении, немного почитать, да и заснуть.