Глава 4
Странно безмятежный разговор
(I. Школьная учительница)
— Ах, — сказала Марьяна, когда я на следующий день рассказал ей о встрече с Шошаной Стивенс. Она только что вернулась из командировки в Гетеборг, я приехал к ней после обеда, чтобы остаться до конца выходных, мы планировали прокатиться на катере, но погода резко испортилась, и вот мы вдвоем сидим у нее на диване, слушаем записи Тома Уэйтса[14] и попиваем зеленый чай.
— Да, — сказал я, — именно в том журнале я впервые увидел лицо Шошаны Стивенс, но вспомнил я об этом уже после ее ухода, примерно час спустя.
— И что же происходило в течение того часа? — спросила Марьяна.
— Пока длился этот час, который, как мне потом показалось, уложился в какие-нибудь двадцать минут, не более, как если бы эта Шошана Стивенс среди других талантов обладала способностью ужимать время, — сказал я Марьяне, — так вот, в течение этого часа я стал рассказывать Шошане Стивенс вещи, о которых никогда бы не подумал, что расскажу хоть кому-нибудь, не то что незнакомому человеку, потом разговорилась и она, а говорила она спокойным размеренным тоном, темп речи был ровным и плавным, слова она подбирала меткие, время от времени я, пораженный, прерывал ее просьбой вернуться к той или другой подробности, так что она говорила много, я же, к своему удивлению, внимательно слушал.
— Я занимаюсь мертвыми, месье Трамонти, — сказала Шошана Стивенс, делая ударение на слове «мертвыми». — Занимаюсь людьми, которые умерли и о которых немногое известно, что с ними сталось после смерти.
Я неподвижно смотрел на нее. Вид у нее был нерешительный, а вернее, рассудительный, совсем не выглядела фантазеркой или одержимой.
— О которых, — продолжила она, — не известно, например, живут ли они снова, теперь в других краях. Или, может быть, где-нибудь терпеливо ждут своего часа. Или же, а это случается довольно часто, потерялись между двумя жизнями. Я отлично сознаю, месье Трамонти, что такие речи могут показаться странными, даже шокировать, — поспешно добавила Шошана Стивенс, — но это чистая правда: меня часто вызывают, чтобы отыскала следы людей, которые умерли. Звучит немного неожиданно, но в этом и состоит моя основная работа вот уже несколько лет. Надеюсь, это вас не смущает?
Я продолжал таращиться на нее широко открытыми глазами, словно сумел заглянуть ей за спину.
— Не напрягает, месье Трамонти? — переспросила она.
— Меня? — встрепенулся я, будто меня разбудили. — С какой стати?
— Некоторые особы, знаете ли… — сказала она с улыбкой. — Имею в виду, что иногда люди обороняются таким образом. Мне часто стоит большого труда объяснить цель моих визитов.
— Послушайте… — ответил я, нервно потирая брови, — Я бы не сказал, что меня это «напрягает». Я пока не очень понимаю, чего вам вообще от меня надо, но о «напряге» и речи нет. Вы говорите о мертвых, которых должны разыскать — допустим. Жду продолжения.
— Сегодня, — сказал я на следующий день Марьяне, — все еще не понимаю, как я мог реагировать вот так, настолько равнодушно. Что меня в действительности больше всего удивляло и что десятью секундами ранее приковывало мой взгляд к стене за ее спиной, это то, что я чувствовал себя бессильным зрителем спектакля, в котором сам же был одним из главных героев. Ситуация ускользнула из-под моего контроля. Я был готов послушно принять все, что она говорила, и отвечать ей, хотя она была совершенно мне не знакома. Даже зачем-то подложил дров в костер, упомянув, что и сам одно время занимался подобной деятельностью.
14
Том Уэйтс (р. 1949) — американский певец с грубым голосом, автор джазовой и экспериментальной рок-музыки. Снялся во многих фильмах, среди них в главной роли в картине Джима Джармуша «Вне закона», в саундтреке звучат несколько его песен.