Симпатичной девушке у входа он представился как Джин Терон. Роскошную фигуру блондинки плотно облегало алое платье с глубоким вырезом. Ее напарница была то ли зулу, то ли коса и сложением и нарядом ни капли не уступала той. Похоже, в этой благотворительной организации отлично понимают, на что клюет основной источник пожертвований — мужчина — вне зависимости от расы.
— По приглашению мистера Хайдта, — добавил Бонд.
— Конечно-конечно, — отозвалась блондинка и пропустила его в полутемный зал, где уже слонялось с полсотни гостей. Разносили соки, вино и шампанское — его-то Бонд и предпочел.
На мнимом авантюристе из Дурбана были светло-серые брюки и черный пиджак с голубой рубашкой — по совету Хайдта, без галстука.
С бокалом в руке, Бонд осмотрел пышно украшенный зал. Фуршет устраивала кейптаунская «Интернациональная организация „Единая миссия“». С переносных стоек на гостей смотрели плакаты: добровольцы протягивают счастливым жителям (в основном женщинам) туго набитые пакеты; мешки с рисом и пшеницей выгружают из транспортных «геркулесов» и укладывают в лодки. Ни одного снимка полумертвых голодающих детей. Изящный компромисс. Публика должна чувствовать себя чуточку неловко — но нельзя перегибать палку. Бонд отметил, что благотворительность, как и политика Уайтхолла, строится на точнейшем расчете.
Вечер сопровождался приятной музыкой: из подвешенных под потолком динамиков лились мелодичные напевы «Ледисмит блэк мамбазо» и вдохновенные композиции кейптаунской певицы Верити.
Сбор средств проходил в форме «тихого» аукциона. На столах разложены подаренные устроителям лоты: футбольный мяч с автографами игроков «Бафана-бафана» — так южноафриканцы называют свою футбольную сборную; путевка в морской круиз, в котором можно полюбоваться китами; зулусская статуэтка; серьги с бриллиантами и все в таком роде. Гости подходят к столикам и пишут ставки на бумажных листках, а когда аукцион заканчивается, предмет уходит предложившему самую высокую цену. Северан Хайдт пожертвовал для аукциона оплаченный ужин на четверых в первоклассном ресторане, что стоило ему восемь тысяч рандов — около семисот фунтов, как тут же подсчитал Бонд.
Вино текло рекой, кругом сновали официанты с хитроумными канапе на серебряных подносах.
Хайдт со своей подругой появился через десять минут после Бонда. Данна нигде не было видно; не исключено, что у того еще остались дела, связанные с убийством Дламини. Бонд кивнул Хайдту, на котором красовался превосходный темно-синий костюм, судя по покатой линии плеча — американский. Его компаньонка — Джессика Барнс — была в простом черном платье, зато сплошь в бриллиантах и платине. Ни следа макияжа на лице, даже губы не тронуты помадой. Красивые черты и фигура не отменяли замеченного в прошлый раз: Джессика выглядела изможденной, а отказ от косметики лишь старил ее, делая похожей на призрак. Бонду стало любопытно, в чем тут дело: все собравшиеся здесь женщины ее возраста явно не один час прихорашивались перед банкетом.
— Терон! — пророкотал Хайдт и бросился к нему. Мужчины обменялись рукопожатием, подошедшая следом Джессика дежурно улыбнулась.
Бонд повернулся к даме. Агент ни на мгновение не должен терять бдительность. При встрече с человеком, за которым велось скрытое наблюдение, необходимо изображать лишь легкую заинтересованность. Сколько жизней унесло обычное приветствие «Какая приятная встреча!» — обращенное к человеку, с которым видишься первый раз!
Хайдт представил спутницу:
— Это Джессика, — и, обернувшись к Джессике, пояснил: — Джин Терон, мой деловой партнер.
Она кивнула и не отвела глаз, однако руку его пожала очень робко. Бонд расценил это как признак уязвимости, неуверенности. На то же указывала и сумочка на плече — Джессика нервно сжимала ее под мышкой.
Началась ни к чему не обязывающая беседа. Бонд осторожно вставлял в разговор детали, почерпнутые из информационного курса Бхеки Йордан. Понизив голос, он заявил, что правительству стоило бы заняться вещами посерьезнее, чем переименовывать Преторию в Тсване. Хорошо, что ситуация с профсоюзами понемногу успокаивается. Да, ему нравится на восточном побережье. У его дома в Дурбане отличные пляжи, тем более наконец-то установили защитные сети — раньше белые акулы изредка нападали на людей, хотя лично он с ними ни разу не сталкивался. Потом заговорили о природе. Джессика, недавно еще раз ездившая в Национальный парк Крюгера, видела двух молодых слонов, вырывающих из земли кусты и деревья. Ей сразу вспомнилось, как банды подростков громили общественный парк в ее родном Соммервилле, штат Массачусетс, — это чуть к северу от Бостона. То-то ему показалось, что акцент у нее американский.