— Что с тобой? — спросил один из оставшихся в тени.
Я выстрелил в манекен! — закричал Вилли.
В компании воцарилась тяжелая тишина. Тогда один из них неуверенно сказал:
— Это ловушка! Мы попали в ловушку!
— Пошли к черту! — приказал Вилли. Я прикрываю тыл. Стреляйте во все, что попадется на глаза…
Лежа на животе между двумя рядами виноградных лоз, в двадцати ярдах от дома, Баг включил предохранитель своего пистолета, который затем положил в карман своего парусинового костюма. Мурлыканье машины на дороге сообщило ему, что противник удаляется.
Баг вытащил из кармана таблетку хлорофилловой жвачки и медленно снял с нее обертку. То, что только что произошло, сильно его обеспокоило. Этого и следовало ожидать: Чезаре был похищен противником, а затем отпущен. Баг на собственном опыте убедился, что агент, выпущенный в таких условиях, всегда представляет определенную опасность для его товарищей. Вот почему он принял меры предосторожности.
Чезаре Николо подобрал соперник: по-прежнему серьезная опасность тяготит Бага. На этот раз итальянцу будут задавать вопросы, пока он не заговорит или не умрёт. Скорее всего, он заговорит до того, как умрёт; Чезаре Николо никогда не был более чем наемником, маленьким авантюристом…
Баг сунул таблетку жевательной резинки в рот и положил обертку в карман. Старая привычка никогда не оставлять на земле ни малейшей зацепки…
Потом, не торопясь, тихонько спустился к дороге через виноградники. Улюнула сова. По Каирскому пути медленно шел длинный товарный поезд.
Большие пальцы скользнули за пояс его комбинезона, Баг продолжал думать. Он насчитал четырех нападавших вокруг итальянца, что помешало ему вмешаться. Если бы их было только двое, он бы попытался чем-нибудь спасти итальянца; но четверо были слишком большим препятствием для Бага, который не мог позволить себе слишком много риска. Ему следовало попросить Юбера прийти вместо него. Этот, не колеблясь, вступил бы в бой…
Кстати, что сталось с «этим»?
Баг был на обочине дороги. Он поднял спрятанный в канаве мотоцикл и снова поставил его на колеса.
«Я поеду к "Сесилу"», — подумал он, нажимая кнопку стартера.
«Форд» плавно остановился на тротуаре перед отелем. Юбер выключил зажигание, вынул ключи, затем обнял Веру за плечи и наклонился, чтобы поцеловать ее. Она поцеловала его в ответ, затем спрятала лицо и прошептала:
— Давай пойдем домой. Нам там будет лучше, чем здесь…
— Ты прав, милая. Так будет, конечно, удобнее…
Он вышел, пошел открывать дверь со стороны молодой женщины, чтобы помочь ей слезть. В этот момент к ним подошел мотоцикл и остановился. Юбер повернул голову, уже настороже, затем узнал мотоциклиста в коричневом парусиновом костюме.
— Вы говорите по-английски? — спросил Баг с оксфордским акцентом.
— Да, говорю, — холодно ответил Юбер.
«Я ищу Hotel de la Mediterranee», — продолжал Баг, все еще по-английски.
— Не знаю.
Вера вмешалась:
— В самой Александрии нет средиземноморского отеля; но есть такой в Рамле, по-моему, на улице Саба-Паша…
«Вот и все», — воскликнул Баг. Саба-паша, Рамле. Как проехать?
«Это в шести милях отсюда», — сказал Хьюберт. Вы едете по проспекту Нахас-Паша, дороге в Абукир. Вы найдете указатели. Легко.
— Отлично! Спасибо! — сказал Баг, уезжая.
Юбер взял Веру за руку, чтобы перейти дорогу. Они забрали ключи на стойке регистрации и поднялись на лифте. Была половина первого ночи, и в отеле было тихо.
Вера открыла дверь. Юбер говорит!
— Пойду в свой номер, сейчас вернусь.
Он вошел в свой номер. Все было в порядке. Он взял рогатку и дюжину стальных шаров и вернулся к своей соседке!
— Моя дорогая, мне нужно выйти. Я ждал знака от ваших врагов; они были здесь. Меня ждут для первого отчета. Что я должен им сказать?
Она выглядела очень расстроенной.
— Вы надолго уходите?
— Я не знаю. Может на час…
Она начала расстегивать платье и трясла рыжими волосами, которые вспыхивали на свету.
— Я боюсь остаться один.
— Я запру тебя, а ключ оставлю себе. Что я должен им сказать?
— Ты всё знаешь. То, что я рассказала о краже со взломом, жертвой которой я стала почти месяц назад, не более того. Что я кажусь вам очень обеспокоенной, очень смущенной и… очень напуганной.
Он нахмурился.
— Милая, ты действительно очень напугана.
«Это правда», — призналась она.
Он обнял ее, поцеловал и пошел обратно к двери: