Строительные приемы нижегородских «самородков» оказались сродни приемам частных подрядчиков всех стран и эпох.
В результате совместных действий инженеров, контрагента и подрядчиков, Нижегородская дорога обходилась свыше восьмидесяти тысяч рублей за версту, то есть вдвое выше запроектированной.
Трудовая рабочая масса собралась тогда из разных концов России. Землекопов поставили Рязанская, Смоленская, Тамбовская, Вятская и Оренбургская губернии. Каменщики явились из Орловской и Пензенской губерний. Костромская и Владимирская губернии дали плотников и столяров.
К концу 1858 года вдоль строившейся железнодорожной линии скопилось свыше десяти тысяч пришлого люда, расположившегося то большими поселками, то небольшими стоянками в 20–30 человек.
Для одних рабочих были выстроены деревянные сараи, впервые в русской практике получившие название «бараков». Другие ютились в землянках, даже шалашах. Рабочие около Бурнаковки, Орловки, Игумнова, Черноречья жили в окрестных крестьянских ригах.
В середине 1862 года дорога была окончена. Первые пущенные по рельсам поезда состояли из 3–4 пассажирских вагонов и 10–15 открытых платформ со скамейками для пассажиров. Открытие движения администрация ознаменовала крестным ходом, молебном и роскошным обедом для инженеров, приготовленным знаменитым в то время нижегородским поваром Никитою Егоровым. Подлинные созидатели дороги — многотысячная армия тружеников на торжестве не присутствовала. Их предусмотрительно удалили в поле около Шуваловской дачи, где были поставлены две бочки «зелена вина…»
Середина XIX века — время не только оживленного железнодорожного строительства, но и начала широкой полосы предпринимательства, прожектёрства и разнообразной грюндерской деятельности во всех сферах русской торгово-промышленной жизни. Накопленные за 40-е годы в отдельных руках, главным образом откупами и подрядами, капиталы стали искать себе применения в фабрично-заводском деле.
Нижний Новгород не вышел из поля зрения тогдашних коммерсантов. На него обратил внимание один из наиболее блестящих представителей русского денежно-финансового мира, слывший жрецом-фанатиком в храме Ваала — Д. Е. Бенардаки.
Дворянин — грек Бенардаки, в юности гвардейский офицер, вышел из полка после какой-то истории и неожиданно обнаружил блестящие деловые способности. Занявшись виннооткупным делом и обладая, не в пример прочим откупщикам, довольно солидным образованием, он сумел козырнуть перед правительством морально-идейным обоснованием своей профессии. Добиваясь выгодного откупа, в докладной записке министру финансов Бенардаки писал, между прочим…без водки русский человек жить не может: она для него жизненный элексир, живая вода, универсальное лекарство; греет его в стужу, прохлаждает в зной, предохраняет от сырости, утешает в скорби, веселит в радости…
Водочное красноречие Бенардаки сделалось известным в широких кругах столицы. С легкой руки известного поэта-эпиграммиста С. А. Соболевского он получил кличку «кабакомудрый Бенардаки».
Разбогатев в три года на винных откупах, Бенардаки ударился в предпринимательство на самых разнообразных поприщах. Торговал экспортной пшеницей, скупал лесные имения, заводил прииски в Сибири. Двадцать лет подряд ему сопутствовала исключительная удача, доход у него достигал полумиллиона рублей в год. В качестве просвещенного миллионера-предпринимателя он любил собирать около себя начинающих коммерсантов-промышленников и читать им, как признанный всеми профессор коммерческих дел, лекции о русском народном хозяйстве, его нуждах, о способах предотвращения коммерческих бед. Изложение обычно сопровождалось у него интересными подробностями и анекдотами о русских видных предпринимателях, государственных и общественных деятелях.
Бывая неоднократно за границей, Бенардаки в 1839 году, в Мариенбаде познакомился с Н. В. Гоголем. Гениального писателя заинтересовала любопытная фигура миллионера. В течение продолжительного времени Гоголь наблюдал за ним. Личность и индивидуальные черты Бенардаки были использованы писателем при изображении типов Костанжогло и Муразова.
В Нижнем Новгороде Бенардаки тотчас же увидел благоприятные условия для возникновения крупного металлообрабатывающего производства. Город — центральный пункт привоза уральского железа; топливо в виде дров и леса, сплавляемого с Немды и Унжи, имеется в большом количестве; рабочая сила под руками, так как в значительной части Нижегородской губернии, особенно в Балахнинском уезде, почва была неплодородной и плохо кормила крестьян; сбыт продукции удобен по наличию водных путей — Оки и Волги.