Старший В. Е. Вердеревский прочно обосновался в Нижнем на должности начальника Казенной палаты. В ведении этого Вердеревского находились миллионы пудов казенной соли, поэтому он прослыл «соляным Вердеревским».
Отсюда происходила двусмысленная кличка братьев — «хлебо-солы». Казна имела в Нижнем на Окском берегу до 80 деревянных амбаров, где хранилась соль. Во время весенних разливов вода подходила к стенам амбаров, иногда даже проникая вовнутрь солехранилищ. Это использовал в своих целях Вердеревский.
Практиковалась предварительная тайная продажа соли большими партиями — на сторону, в расчете свалить недостачу соли на «непреодолимые силы природы».
Зенита своего соляные «комбинации» достигли в 1864 году. Весной сползли в воду двадцать пять совершенно пустых амбаров, в которых по бухгалтерским книгам числилась соль. Ревизия обнаружила пропажу полутора миллионов пудов соли.
О степени произведенного этим «происшествием» впечатления на нижегородское общество можно судить по восклицанию одной местной помещицы: «Такого скандала не бывало ни в одной Европе!».
Второй акт соляной эпопеи оказался не менее интересен, чем первый. Надлежало по требованию ревизоров посадить на скамью подсудимых Вердеревского с непосредственным хранителем соляных запасов Терским, трех других чиновников, полицеймейстера Лаппо и, наконец, скупавших соль нижегородских купцов во главе с А. Губиным, Ф. Блиновым и А. Бугровым.
Четыре года тянулось следствие. Все подсудимые, за исключением Терского, были на свободе и придумывали способы избежать ответственности. Один из привлекаемых купцов — Федор Блинов предлагал за свой счет возместить все количество украденной соли. А. Бугров взялся поставлять в течение десяти лет на городские приюты муку по убыточным для себя ценам из расчета, что власти не захотят посадить в тюрьму столь выгодного поставщика.
Замять дело не удалось. Слишком много о нем везде говорили.
По рукам ходила многострочная поэма:
И т. д.
Суд состоялся в мае 1869 года. Как и ожидали в нижегородском обществе, серьезной каре подверглись только чиновники. Вердеревского и Терского приговорили к лишению прав состояния и ссылке в Сибирь, полицеймейстера Лаппо — к исключению со службы. Купцы-«солепромышленники» Блинов, Бугров, Игнатов, Буянов и их приказчики Невидин и Стрижов отделались смехотворными наказаниями — несколькими днями ареста.
Дворянина Вердеревского, согласно требованию закона, подвергли публичному унизительному обряду «гражданской казни».
На Новобазарной площади, против здания пожарной каланчи был поставлен эшафот, состоявший из столба с кольцами и обитого черной материей помоста. К нему подвезли на траурной черной колеснице Вердеревского в полной служебной форме при шпаге и орденах. Палач в красной рубахе поставил осужденного на помост перед столбом, сорвал с него ордена, переломил над головой шпагу, а руки в поднятом виде привязал к кольцам. В этом положении Вердеревский оставался ровно десять минут, после чего его переодели в арестантский халат и отправили обратно в тюрьму.
Отголоски «соляной бури» ощущались в Нижнем довольно продолжительное время.
Матери пугали детей «букой» — палачом в красной рубахе; чиновники старались не ходить мимо здания Судебной палаты и аккуратнее красть казенное добро.
Рассказывают, что старик Блинов, отец участника процесса, подарил сыну пару чугунных пудовых галош с наказом в каждую годовщину суда надевать их и носить по получасу…
Глава семнадцатая
Банковая «панама». — Победоносное шествие капитала. — Город в зените купеческой славы. — «Короли буржуазии»: мукомол Н. А. Бугров, пароходчик Гордей Чернов.
Когда-то дворянская Большая Печерка становится к концу XIX века чисто купеческой улицей. Аверкиевых сменил мучник Башкиров, барона Дельвига — пароходный доверенный Шавин, аристократа Нарышкина — железняк Рукавишников, Жадовского — канатчик Зайцев, барона Фредерикса — мануфактурщик Бурмистров, Мессинга — пароходчик Зевеке, Анненкова — купеческий адвокат Меморский, Бологовских — мукомол Дегтярев и т. д.