После шести лет мелкой ремонтной работы колчинская мастерская, техническим руководителем которой в первые годы деятельности был механик-самородок И. С. Муфтелев (до того простой чертежник Спасского затона), успешно собрала несколько бельгийских пароходов («Весту», «Палладу» и «Крамера»), прибывших из-за границы в разобранном виде.
Вслед за сборкой иностранных судов были самостоятельно сконструированы и построены из уральского железа, приобретаемого на Макарьевской ярмарке, русские пароходы «Друг», «Радость» и «Приятель». Это явилось началом успешного судостроения. С 1865 года по 1870 год механиком на заводе, выросшем из мастерской, был другой талантливый самоучка Вильям Джонс (американец по происхождению, родившийся в России), перешедший к Колчину с ардатовских горных заводов. Джонс впервые в русской практике применил новинку — сжигание мазута в топках при помощи пульверизаторов («форсунок»).
Нефтяное топливо дало заводу возможность широко развернуть свою деятельность. В 1875 году основатель завода Колчин умер, передав предприятие своему родственнику, сибирскому пароходчику Устину Саввичу Курбатову.
Новому владельцу сразу же пришлось столкнуться с обычным при капиталистическом строе экономическим кризисом. Привоз на нижегородскую ярмарку уральского железа, употреблявшегося в судостроении, сделался катастрофически малым и при высокой стоимости коммерчески невыгодным. Завод вышел из кризиса, перейдя на железное сырье с Выксы, от Шепелева, и из Скерневиц (Польша). При талантливом техническом руководителе В. И. Калашникове было построено еще свыше тридцати новых пароходов. На заводе в 1879 году появился электрический свет (впервые в провинции). Курбатов выписал из Москвы за 2800 рублей — громадную по тому времени сумму — электрический аппарат системы русского изобретателя Яблочкова. Аппарат питал током шесть «свечей Яблочкова», в матовых фонарях, освещавших фабричный двор. По рассказам очевидцев (ходить смотреть «новый свет» стекался весь город), около фабрики вечерами стало светло, «как днем».
К середине 90-х годов завод, насчитывая около 600 рабочих, сделался крупнейшим фабричным предприятием Нижнего.
Первое время уездное Сормово с его избыточным населением поставляло заводу рабочую силу. Работавший состав пополнялся, кроме того, крестьянской молодежью, искавшей применения своим лишним в сельском хозяйстве рукам. Шли к Курбатову и кустари железообрабатывающих районов губернии.
Однако в то время новичку попасть на завод было не слишком легко. Людей, обладавших исключительно одной физической силой, нанимал в конторе сам Курбатов, а для знающих слесарное и кузнечное ремесло практиковался «прием у ворот». Прибывший из Павлова или Ворсмы парень в вечерние часы поджидал у заводских ворот выхода рабочих и, узнав от кого-нибудь из толпы, кто — мастер, обращался к последнему с предложением услуг. Мастер, если нуждался в подручном, назначал «пробу». На следующее утро новичок являлся в цех и выполнял «урок». В случае благоприятного исхода испытания, наступала вторая стадия переговоров — определение цены. Последнее целиком зависело от мастера (в дальнейшем регулирование платы переходило к хозяину). «Экзаминатор» определял высоту платы новичку безапелляционной, лаконической фразой: «Тебе цена целковый!» или «Больше девяти гривен не стоишь!..». Принятый, в ближайший праздничный день, «ставил литки», т. е. приносил мастеру водку или водил его в трактир. До 80-х годов все люди, работавшие у Курбатова, делились на «мастеровых», имевших известную квалификацию, и на «рабочих», — людей неквалифицированного физического труда. В восьмидесятых годах администрация, следуя общерусскому примеру, начала весь работающий состав завода именовать в расчетных ведомостях — «рабочими». На Курбатовском заводе повторились события, отмечавшиеся и на многих других предприятиях. В названии «рабочий» квалифицированная часть заводского населения увидела ущерб своему положению и правам. Опасаясь снижения заработков, курбатовцы зароптали сначала втихомолку, а затем открыто.
Дело дошло чуть не до поголовного ухода мастеровых с завода. Вскоре последовало общее по стране распоряжение — оставить квалифицированным работникам фабрик и заводов название «рабочие», а людям, исполняющим простейшие операции, присвоить наименование «чернорабочих». Таким образом к началу девяностых годов среди курбатовцев образовались три трудовых категории: мастер, рабочий (мастеровой) и чернорабочий.
Заработок мастера колебался от двух до пяти рублей в день. Мастеровые получали: слесари (100 человек), кузнецы (60 человек), литейщики (50) — по рублю в день; котельщики (100) и клепальщики (100) по 80–85 копеек. Заработок в 1 руб. 25 коп. — 1 руб. 30 коп. имели токари (50 человек), медники (20) и столяры (30). Чернорабочие, которых сравнительно было немного (20–25 человек), получали по 50–55 копеек. Завод располагался в нескольких каменных корпусах. Главное здание вмещало кузнечный цех, где ковались, и литейную мастерскую, где отливались части машин.