А на суше хозяева и управляющие не подавали капитану руки.
На буксирных пароходах хозяин нередко и кулаком «учил» капитана.
Под старость капитанам приходилось туго. Пенсии от пароходства не полагалось; если «речной волк» не умирал, как частенько бывало, на посту от разрыва сердца, то ему приходилось обивать хозяйские пороги, выпрашивая какое-либо «береговое место», чтобы не умереть с голоду.
В течение всей навигации на пристанях можно было видеть людей, обращавших на себя внимание живописным видом. Могучие грудь и спина, цепкие руки, широко расставленные бревна-ноги. Штаны и рубаха у этих людей были прорваны во многих местах, и через «форточки» проглядывали здоровенные мускулы.
Эти люди носили название грузчиков, крючников, горбачей, каталей, подушечников и проч. Общее количество их достигало в некоторые годы 30 тысяч человек.
Большинство грузчиков уходило с закрытием навигации к себе на родину, но некоторые оставались на зиму в городе и получали, в связи с этим, кличку «зимогоры». Зимогоры пользовались от нижнебазарных софроновских трактирщиков кредитом на ночлег и еду. Сильные зимогоры кредитовались на 15–20 рублей в месяц, новички — на 5–6 рублей. Летом долг отрабатывался в пользу «благодетеля». Иной раз на отработку уходило пол-лета.
В рабочий сезон грузчики ночевали в трущобах Почаинского оврага, в обеих Живоносновских улицах и в «переплете» (Переплетчиковский корпус на Нижнем базаре с дешевыми углами и койками). «Попасть в переплет» — специальное нижегородское выражение — означало испытать крайнюю нужду и жить в отвратительных, едва переносимых условиях. Грузчики организовывались в артели, а на работе делились на подавальщиков, горбачей (переносивших груз), спускальщиков и укладчиков. Между грузчиками и судовладельцами стоял подрядчик, которому доставалась львиная доля заработанных артелью денег. Подрядчики-кулаки объезжали села в самую тяжелую пору, когда крестьяне успевали проесть свои последние крохи, и, раздавая задатки, закабаляли людей на навигацию.
Обычный вес переносимых зараз грузчиком тяжестей равнялся 6–8 пудам. В некоторых случаях этот вес достигал 12–15 и даже 18 пудов.
Грузчики считали для себя наиболее тяжкими такие товары, как тюки с куделью, шитыми мешками, хлопчатой тканью, корзины с рукавицами, лодзинскую мануфактуру, кожи и прочие громоздкие и большие по объему вещи. Ежедневно грузчик перетаскивал двести-триста пудов груза, а при напряженной спешной работе до семисот-восьмисот. Считая за навигацию двести рабочих дней, можно определить количество груза, перенесенного в это время каждым грузчиком, самое меньшее, в сорок тысяч пудов. Работа была исключительно напряженной. С грузчика пот буквально струился потоками.
Грузчики «росли в землю»: начиная с тридцати лет, у них наблюдалось резкое понижение роста. К пятидесяти годам рост средней высоты грузчика со 170 сантиметров опускался до 160–150. Искривленные позвоночники грузчиков сразу определяли их род занятий.
Питались грузчики на «обжорках». Меню состояло из каши и щей, сваренных из требухи. В момент временной безработицы грузчики не уходили домой с пристаней, а ложились спать вповалку на песке. На подошвах каждый царапал углем или мелом цифру: 40 или 50 (стоимость в копейках своего дневного труда). Наниматели ходили по берегу среди лежащих тел и бесцеремонно поднимали ноги спящих грузчиков, выискивая рабочую силу подешевле.
Унылым был труд грузчиков. Редкие дни удачи — «фарта» кончались пьяным разгулом в нижегородских кабаках и шалманах.
Глава двадцать шестая
Календарь обывательской жизни. — Святочные визиты на дому. — «Иордань» и торжок на Софроновской площади. — Новый театр. — Синематограф г-на Зуля. — Масленица в городе и «козий праздник» в Кунавине.
В то время как верхушка нижегородской буржуазии жила в атмосфере торговли и барыша, широкие круги обывателей существовали в мирке спокойных, тихих интересов и мелких страстей.
Из года в год с железной последовательностью повторялся календарь обывательской жизни. Менялись лица, имена, фамилии, но оставались прежними освященные обычаем поступки и суждения.
Начало года застает обывателя справляющим святки — двухнедельный период от рождества до крещенья. Начальные дни праздника полагается проводить традиционно. Обыватель с достатком, послушав за обедней баса и тенора знаменитого соборного хора Кривауса или дискантов и альтов не менее популярного хора Казанцева, спешит к праздничному объедению. В парадной «зале» накрыт особый стол. Центр последнего украшают долговская очищенная или «монополька», фроловские, вильборновские и кубасовские вина, ермолаевское пиво. Манят глаз берендеевская ветчина, торсуевская икра, разживинский сыр и другие деликатесы местных гастрономических фирм. С 9 часов утра начинаются звонки, появляются визитёры — люди, связанные с хозяином квартиры служебными, дружескими, торговыми или какими-либо другими узами. Около зального стола выпиваются две-три рюмки вина, а за закуской выкладываются свежие городские новости или злоба дня.