Разбойник Галаня спрятал неисчислимое богатство близ Васильсурска в лесу Хмелевской слободки.
Разбойник Барма хранил добычу в оврагах около Бармина и Фокина.
Разбойник позднейшего времени (середина XIX века) Илья Рузавин использовал для потайных мест приречные долины Пьяны и верховья Алатыря.
Кроме разбойничьих кладов, по народному убеждению, в нижегородских пределах должно было сохраниться немало капиталов, укрытых в земле перед войнами или в момент нашествия неприятеля, или во время внутренних неурядиц, особенно эпохи Смуты (начала XVII века).
Посещение отрядами Степана Разина некоторых мест Нижегородского края дало основание предположить о существовании «разинских кладов» в Арзамасском и Княгининском уездах.
Толки о нижегородских подземных сокровищах не только волновали воображение городских обывателей, но и многих из них заставляли приступать практически к делу розыска. Последнее отнюдь не считалось легким. Существовали особые, тщательно хранимые их владельцами, записи и чертежи, где очень ясно и подробно описывался состав клада, количество золота, жемчуга, драгоценных камней и, в туманных выражениях с недомолвками, указывалось потаенное место.
Большинство таких записей, вероятно, было составлено задолго до XIX века на основании устных преданий, но, переходя из поколения в поколение, при переписывании обрастали позднейшими наслоениями и искажениями. Поэтому существовал в Нижнем особый сорт людей, занимавшихся толкованием непонятных выражений в «сохранных записях».
Нельзя сказать, что поиски нижегородцами кладов в конце XIX века были успешны. Клады попадались, но случайно. Из кладов, открытых по указанию одной из старинных «сохранных записей», известен найденный в 1896 году помещиком Яшеровым в окрестностях села Шатилова, Лукояновского уезда, — чугунный котелок с серебряными монетами.
Другой нижегородский кладоискатель, учитель Земляков, собравший до десяти «записей», ежегодно всё каникулярное время посвящал экскурсиям за «золотым руном». Он оказался счастливее Яшерова. Золота, положим, он не нашел, но в одной из приокских пещер откопал бивень мамонта, который и послужил наградой этому неутомимому землерою.
Нашлись в Нижнем также легковерные искатели природного рассыпного и рудного золота. Напрасно геологическая экспедиция проф. Докучаева в 80-х годах, описавшая почвы края, предостерегала возможных золоторазведчиков от бесполезного труда. Мало компетентные в геологии люди упорно искали золотой песок в руслах речек северной части губернии.
В начале 90-х годов образовалась компания, организовавшая своего рода «экспедицию» за золотом в верховья Линды, Кезы и Керженца. Как и следовало ожидать, «старатели» вернулись ни с чем; все купленные за большие деньги у местных крестьян самородки оказались кусками медного колчедана.
Примерно в те же годы, среди тех нижегородцев, которые обладали кое-какими техническими познаниями, замечалось еще одно характерное бытовое явление — страсть к изобретательству.
Отличительной чертой каждого из таких дилетантов — изобретателей было личное бескорыстие, соединенное с желанием осчастливить страну. Однако эти симпатичные намерения обычно не подкреплялись достаточной научной эрудицией. Поэтому все предложения таких филантропов заранее были осуждены на провал. Но неудачи не обескураживали маниакально настроенных людей. Отдельные личности всецело, почти безумно отдавались одному какому-нибудь вопросу, настроению или идее.
Особую, можно даже сказать, анекдотическую популярность приобрел в конце XIX века известный в городе своими чудачествами и страстью к «изобретательству» часовщик Гусев. После некоторого количества времени усидчивой работы он печатно обратился к согражданам с предложением, имевшим весьма многозначительное вступление: «Кто не слыхал, как много случалось фактов, что признанные положительно умершими оживают через несколько дней в гробу и начинают метаться и кусать свое тело от невыносимого страха и тоски»…
Желая придти на помощь таким мнимоумершим, Гусев предложил согражданам изобретенный им аппарат, основанный на принципе обыкновенного индукционного звонка. При малейшем движении трупа в гробу должно было произойти замыкание, заставлявшее звонить колокольчик в кладбищенской сторожке. Изобретатель нашел благожелателей, посодействовавших устройству «опытных установок» на Петропавловском кладбище. Пример вызвал подражания, и дорожки кладбища украсились многими столбами, а сторожка окуталась сеткой электрических проводов.