- Эту трепотню ты оставь до похорон, - проворчал Карльхен. - Сейчас не об этом речь. Лагерем ты руководишь, как флюгер ветром. Ты пятое колесо в телеге, Хорст, и не путайся в это дело. Пауля убили не случайно, и мы не знаем, чьих рук это дело. Комендатура должна немедленно расследовать его. Если писарь сейчас же не отправится туда с рапортом, немецкие зеленые пойдут к воротам без него и попросят рапортфюрера выслушать их.
- Ладно же! - сказал Эрих. - Получайте, что хотели. Я считаю, что всегда лучше уладить дело самим и не звать на помощь комендатуру. Но если с вами иначе нет сладу...
И он направился к выходу.
- Погоди, Эрих, - остановил его Оскар. - Здесь велись опасные разговоры. Правда, случилось большое несчастье. Я сам не слишком любил Пауля, но очень огорчен, что произошло такое преступление. И я уверен, что в лагере нет ни одного человека, который не сожалел бы об этом, как и я. Но если Фриц и Карльхен начнут в комендатуре необдуманные речи, это может вызвать плохие последствия... вы сами понимаете. Я вас прошу, слышите, прошу, как старый хефтлинк, который прожил с вами бок о бок не один день и знает лагерные порядки: хорошенько подумайте, что вы там скажете.
- Оскар прав, - проворчал писарь. - Разве нет, скажи, Карльхен?
Но Карльхен не сдавался.
- Так что же, пойдет писарь рапортовать? Или нам идти самим?
Эрих пожал плечами: "Как хочешь". И ушел.
- Теперь проваливай и ты! - крикнул Карльхен Оскару. - И ты тоже!
Антонеску поглядел на старшего врача, тот кивнул, и оба направились к выходу.
- Я буду стеречь Янкеля, - сказал Карльхен. - А ты, Фриц, немедля собери немецких зеленых. Чтобы к приходу Копица все были здесь. Марш.
Фриц хотел было возразить, что посторожить парикмахера может и Берл, но промолчал. "Карльхен действует правильно, умнее, чем я, - думал он. - А если сейчас будет решаться судьба писаря, лучше, чтобы инициатива исходила от Карльхена, а не от иеня. Как-никак я кое-чем обязан Эриху".
- Is gut, - пробормотал Фриц и вышел.
Вернувшись в лазарет, Оскар спешно созвал врачей. Еще в дверях он встретил санитара Пепи, хотел позвать и его, но тот только махнул рукой и устремился куда-то.
- Постой, Пепи, - окликнул его Оскар. - Неужели ты пойдешь против нас? Уж кто-кто, а ты знаешь лучше других...
- Пауль был моим приятелем, - строптиво возразил Пепи. - А с вами я больше не хочу знаться. Все равно мне идти на фронт.
- Что ты болтаешь?
Пепи озлился на себя за то, что так опрометчиво проболтался. А-а, черт с ним, все равно пришлось бы им сказать! В лазарете ему жилось неплохо, с Оскаром он работал еще в Варшаве и всегда ладил с ним. Но теперь конец всему, теперь надо думать о других делах.
- Не тронь меня! - огрызнулся он, когда старший врач взял его за рукав. - Все вы один другого стоите!
Оскар отпустил его и медленно отвернулся. Дело плохо, Пепи и тот против нас... А что он сказал об уходе на фронт? Правда, я знаю, что он ужасный враль. Но это он выболтал сгоряча. Еще утром он пришел из немецкого барака какой-то странный, словно его подменили.
Вслед за Оскаром в лазарет прибежал Фредо.
- Что случилось, доктор?
Имре был уже здесь, Антонеску привел маленького Рача и Шими-бачи.
- У нас совещание врачей, - сказал Оскар. - Не обижайся, Фредо.
- Не выгонишь же ты меня, - настаивал грек. - Я слышал, что дело важное и касается не только врачей.
- Тебя оно, во всяком случае, не касается, Фредо. Ты не врач и не еврей. Радуйся этому и оставь нас одних.
- Да брось ты, Оскар, не будь ребенком. Я пришел предложить тебе...
Оскар упрямо выпятил подбородок.
- ...Политику! - прервал он. - Я знаю, ты заговоришь сейчас о политике. И в конце концов действительно получится так, словно мы в заговоре против кого-то. А это чисто врачебное дело. Эпилептик совершил преступление, и речь идет о том, насколько мы, врачи, ответственны за него. Вступать в спор с Фрицем о том, убили Пауля евреи или нет, я не собираюсь. Да в этом и нет смысла, если эсэсовцы начнут расследование. Так что не осложняй это дело, Фредо, и оставь нас одних.
- Ты упрям и не видишь дальше своего носа, - хмуро сказал грек. - Но пусть будет по-твоему. Если я тебе понадоблюсь, ты найдешь меня в конторе или в бараке у Вольфи. И не теряйте головы!
Он выбежал из лазарета и стал искать Диего. Первым ему встретился Гастон.
- Алло, Гастон, пойдем-ка со мной. Или погоди, не можешь ли ты найти Дерека, Жожо и Диего? Они, наверное, во французском бараке. Приведи их поскорей к Вольфи.
Через минуту Фредо уже был у рыжего Вольфи.
- Представь себе, - рассказывал он, - Карльхен заставил писаря пойти с рапортом в комендатуру.
- Мне уже говорили, - проворчал Вольфи. - Не знаю, что бы я делал на месте Эриха. Это же явное убийство, шутки плохи.
- Прежде надо было договориться между собой, Всякий старый хефтлинк знает, чего можно ждать от эсэсовского расследования. Да еще Фриц хочет все свалить на евреев.
- Это, конечно, подлость, - Вольфи нахмурил белесые брови. - С чего это ему вздумалось?
- Зол на штаб лагеря. Ему не нравится, что в нем Оскар и что Эрих принял всерьез идею рабочего лагеря. Челюсть тому мусульманину сломал Пауль. Эрих якобы это знал и при Фрице пригрозил Паулю расправой. А зарезал его еврей-парикмахер Янкель.
Вольфи в раздумье почесал затылок.
- Янкеля нам от петли не спасти. Главное - как будет с остальными. Надо, чтобы тут не было погрома, как в сорок первом году в Дахау.
- Пошли штубака за Клаузе и Гельмутом, - сказал Фредо. - Ребята из французского барака тоже сейчас придут. Надо придумать, как помочь Оскару и лазарету. Зеленые прежде всего набросятся на них.
* * *
В комендатуре писарь нашел только Копица. Рапортфюрер сидел все в той же позе, в какой был недавно, когда писарь уходил из комендатуры. Только сейчас перед Копицем стояла большая кружка кофе с молоком, полученным в соседней усадьбе в обмен на краденую картошку, и рапортфюрер старательно обмакивал в нее сдобную булку, выменянную на казенную колбасу.
Эрих вздохнул с облегчением: Дейбеля тут нет. Видно, он еще отсыпается после ночной поездки в Дахау. С Копицем, да еще попивающим кофе, говорить легче.