На парковке я пару минут порылась в сумке в поисках ключей от машины. Наконец то, обрадовалась я и, засунув сумку под мышку, пикнула брелоком сигнализации, в этот момент рядом, из ниоткуда материализовался мужик, зажал мне рот огромной лапой и приставил к горлу нож.
— Пикнешь, прирежу. — Я попыталась сообщить ему, что я на всё согласна, но звук утонул в ладони. Я тоскливо взглянула на машину, пикнула брелоком сигнализации ещё раз. Негоже бросать на стоянке открытую машину, тем более, если она у тебя одна. Меня невежливо закинули на пол заднего сидения джипа, а на мою спину похититель водрузил свою ногу 45 размера. Я лежала, уткнувшись носом в не очень чистый резиновый коврик и размышляла, кто меня украл на этот раз из потерпевших? А вдруг это просто маньяк, не относящийся к делу. Нет уж, лучше свои, подумала я и принялась потихоньку рассматривать похитителя. Здоровый, челюсть квадратная, на левой щеке шрам от скулы до уголка рта, глаза блёклые и мёртвые. Я поёжилась, сто пудов маньяк. Водителя мне не было видно, как я не вертелась, только пинка по рёбрам заработала, я охнула и затихла. Больно! Лучше подождём. Водителя я рассмотрела, когда меня вытаскивали из машины за шкирку. Лысый, блёклый, лупоглазый как жаба. Ну и парочка, да и манеры отсутствуют. Меня привезли в какую — то развалюху на окраине города, за волосы проводили внутрь и привязали к стулу. Завязали рот. Лупоглазый застыл у двери, как истукан, а Гуимплен принялся баловаться с выкидным ножом, рядом с моим лицом. Вот уж и правда, у меня глаз алмаз, маньяков я сразу примечаю. Я уже было совсем затосковала, и подумывала, не завалиться ли мне в обморок от греха подальше. Как заговорил мой «красавчик», продолжая играться с ножом, чем признаться очень меня нервировал. И даже больше, я уже едва дышала от страха.
— Ну что, курва, где деньги. — Я так обрадовалась, кажется свои, что даже запрыгала на стуле. Гуимплен вытащил мой кляп, а я быстро затараторила, дабы уверить его, что напугана я дальше не куда, и напрягаться больше не надо. Я пересказывала слово в слово то что рассказывала Аслану, соображая, как бы не втянуть маму Веру в происходящее.
— А больше я ничего не знаю, лучше Алекса спросите, может у него новости есть.
— В больнице что делала? — Спросил мой улыбчивый собеседник. Я сглотнула.
— Следователь сказал, чтобы мне труп получить, для похорон, надо у глав врача бумажку подписать.
— Подписала?
— Подписала. — Закивала я.
— И где бумажка?
— В больнице осталась, к документам приложили, на труп. — Я даже зажмурилась.
Если мне не поверят, могут и избить, с тоской подумала я. Ну уж дудки, только попробуйте, залягу в больнице, загипсуюсь до бровей и ищите сами, свои дурацкие деньги. Из боковой двери появился ещё один дядечка, блондин с зачёсанными назад волосами, серыми глазами и хищной улыбкой.
— Здрасти, — пискнула я, — стараясь быть вежливой и завести непринуждённый разговор.
— Привет. — Блондин двинулся ко мне, засунув руки в карманы. Я улыбалась, делая вид, что ужасно рада встрече с ним.
— Ты ведь Полина? — Очень своевременный вопрос, так и подмывало воскликнуть: «Вы ошиблись, меня зовут Татьяна!» — Но я боялась, что подобная шутка выйдет мне боком, а бок и так болел.
— Полина, — я кивнула, а вас?
— Познакомится хочешь? — Он весело осклабился. А я заёрзала. Не адекватный какой — то.
— Мне же надо к вам как — то обращаться, — робко заметила я.
— Правильно рассуждаешь! Друзья зовут меня Резо. А ты мне друг?
— Конечно, конечно, отныне я ваш лучший друг, — закивала я. — Можете на меня рассчитывать.
— Хорошо. Ребята тебя сейчас отвезут на место, а ты держи язык за зубами и продолжай искать.
Я опять радостно закивала и за дрыгалась на стуле, предвкушая свободу. Резо ушёл не попрощавшись, парень со шрамом отмотал меня от стула и повёл в машину, крепко держа за локоть. В машине меня опять пульнули на пол и прижали ботинком. Интересно кто его учил так с женщинами обращаться? Гуимплен выкинул меня у больницы, следом мою многострадальную сумку.
— До новых встреч, курва! — Захлопнул дверь и обдав меня пылью из-под колёс, мои лучшие друзья покинули меня.
Я с тоской огляделась, ужасно хотелось спать, и тут я вспомнила, что дома меня ждут два разъярённых товарища без штанов и затосковала ещё больше. Ну что за жизнь пошла, сил моих больше нет, хоть ложись и помирай. Я вздохнула и поплелась к машине. К Громовым я ввалилась как медведь в берлогу, кинув сумку и пакеты, прислонилась к стене у двери. Ребята выскочили на шум в коридор. У Алекса за время моего отсутствия правый глаз стал лиловый, у Вадима левый.