Ее губы, волосы, глаза, запах – все-все, что в Ней только было и что Ее составляло, – показались Саше такими знакомыми и естественными, как собственное дыхание.
Он просто обнимал Ее – и не понимал, что с ним происходит, на каком свете он находится и есть ли вообще все это – свет, тьма, он сам.
Кажется, Она взяла его за руку и увела из того кабака.
Непонятно, как пацаны позволили, чтобы это произошло; не ясно, почему личные охранники покорно наблюдали, как Саша удаляется неизвестно куда и неизвестно с кем…
Потом, когда он уже немного привык к Ней, кое-что осознал, прочувствовал и сделал выводы.
Есть некая сила.
Она есть в каждом человеке.
В некоторых людях ее больше – как в нем.
А в некоторых ее концентрация колоссальна – как в Ней.
Те люди, у которых силы меньше, никогда не смогут понять и повлиять на тех людей, которые обладают большей мощью.
«По-хорошему, мне надо бежать от Нее, – думал Саша, любуясь Ее невероятным, завораживающим лицом. – Я не привык находиться рядом с такими людьми, мне неудобно и, пожалуй, страшно. Только от такой девушки по своей воле отказаться невозможно».
Да, он в глубине души с первых же секунд встречи знал, что Она его погубит.
Он, безо всяких эмоций уничтожавший любого, кто осмелился встать на его пути, – в этом случае он просто покорно ждал, пока придет неминуемое.
Странно, да?
Вроде бы и сам не кролик, а Она уж никак не удав, тонкая, нежная статуэтка с мягкими локонами и невинными глазами.
Так видишь стремительно приближающуюся тучу и понимаешь, что вот-вот хлынет ливень.
Неважно, почему эта туча появилась. Какой бы ни была причина – промокнешь до последней нитки.
Саша предчувствовал трагедию.
Но, конечно, насколько она будет невыносимой – даже и представить себе не мог…
Смерть Саши оказалась долгой и мучительной.
Парни, прицепившиеся к нему в ресторане, сначала ловко затолкали его в машину, потом привезли на окраину города. Связав руки и ноги, они швырнули Сашу на землю и долго впечатывали рифленые подошвы ботинок в его живот. Потом по лицу потек бензин. Если бы не вонючий кляп во рту, он стал бы умолять не делать этого – но у него была возможность только жалобно мычать. Изнемогающий от страха, Саша скорее предугадал, чем действительно услышал щелчок зажигалки – и пламя закипело на теле, наполняя все вокруг тошнотворным запахом паленого мяса.
Его кровь пузырилась и запекалась бесконечно долго. Его кожа лопалась веки вечные.
Он весь стал головешкой, в нем не осталось ничего, кроме дичайшей боли, – но все-таки он еще был, еще жил.
Истязавшие его подонки вырыли яму.
Сначала он не чувствовал, как на его обгоревшее тело сыплется песок. Просто видел: песчаные струи быстро наполняют могилу. Потом хлестнул новый резкий приступ боли – когда вместо воздуха пришлось вдыхать песок, и ничего не было, кроме этого сыроватого, перемешанного с глиной песка.
А потом боль исчезла, и он тоже исчез.
Ничего не произошло.
Никаких бабушек-дедушек и прочих родственников, и даже любимая овчарка Дина проигнорировала его гибель (когда она умерла, Саша почему-то думал, что после его смерти Дина обязательно отыщется, ведь она была самой верной собакой в мире и никогда не бросала своего хозяина). В общем, собаки не было. Он не видел потока светлого тепла или тоннеля, наполненного свечением (такие штуки вроде любят описывать те, кто побывал в состоянии клинической смерти). Бог тоже не почтил его своим присутствием (а вот это Сашу как раз-таки не удивило, он всегда подозревал, что религия – сплошное надувательство).
Просто Саша выключился, жизнь выключилась, все исчезло.
До тех пор пока не вспыхнул свет и ковш экскаватора не вырыл его кости из ссохшегося кома глины.
Сначала Саша вспоминал, кто он и почему оказался в этой убогой тайной могиле. Потом очень сокрушался, что умер и ему больше недоступно ничего из того, что было легко возможно при жизни. А он, какая досада, не обращал внимания на те сокровища, которыми владел!
Затем Саша понял, что хочет увидеть близких и родных людей.
Естественно, ему не терпелось отомстить за свою смерть. И он четко знал, что обязательно это сделает…
…Я прихожу в себя от грубых прикосновений, вижу нависшее надо мной синюшное лицо – и начинаю целовать его со всей страстью, которая только во мне осталась.
Я готова делать что угодно – только бы новая порция наркоты не унесла меня в ту реальность, где есть ОН. Насилующие меня бандиты – это, оказывается, еще меньшее из зол, которое могло со мной произойти.