Осмотр заканчивался. Инспектор поковырялся в щитке с пробками, слез с табуретки, потер ладонь о ладонь.
– Вроде все в норме. Хотя не мешало бы вас и оштрафовать.
Оживший было Алексей Палыч снова завибрировал:
– За что же нас штрафовать?
– А так. Для порядка. Чтобы не репетировали.
Последнюю фразу инспектор произнес в шутку. Он даже улыбнулся, что в практике инспекторов равносильно дикому хохоту. Но его собственные слова самому же ему кое-что напомнили.
– А почему вы тут репетируете? – спросил он, отыскивая глазами мальчишку.
– Это мой брат, – быстро сказал Борис.
– Ага, – кивнул головой инспектор, которому слова Бориса ровно ничего не объясняли. – Брат – это хорошо.
Попрощавшись с Алексеем Палычем, инспектор ушел, унося смутное ощущение, что в лаборатории все-таки есть какой-то непорядок.
Алексей Палыч запер дверь и вытер платком лицо.
Борис хлопнул мальчика по спине. Тот посмотрел на Бориса с удивлением.
– Ты – молоток, – сказал Борис.
– Молоток? – повторил мальчик.
– Молоток – это значит молодец. Молодец, что молчал. А то бы мы погорели.
– Погорели? – снова спросил мальчик.
– Ну, засыпались бы, понимаешь?
Мальчик отрицательно покачал головой.
– Засыпались – это значит... – уже с некоторым раздражением сказал Борис. – Это значит... это значит... – Борис умолк, взглянув на Алексея Палыча, и увидел, что тот улыбается.
Борис нахмурился.
– Засыпался – это означает, что... – начал Борис, как на уроке. Что... что человек хочет что-то скрыть, а его... разоблачают. Ты молчал, и поэтому ты не засы... поэтому инспектор не догадался, что мы тебя скрываем.
– Теперь понятно, – сказал мальчик. – Это же очень просто. Удивительно, что я сразу не понял.
– Ты бы лучше подключился, тогда не придется объяснять по десять раз, – посоветовал Борис.
– Подключился? А что такое – подключиться?
– Да не темни ты! – тоскливо сказал Борис. – Ведь мне же Алексей Палыч все рассказал. Ты и сам слышал.
– Я слышал, – согласился мальчик. – Но я все равно не понимаю, что такое "подключиться". А еще больше не понимаю, что такое "темнить".
– Темнить – это значит скрывать правду! – заорал Борис. – А говорить "еще больше не понимаю" – неграмотно! Надо говорить "еще меньше понимаю"!
– Ты опять говоришь очень громко, – сказал мальчик. – Когда ты говоришь громко, я еще меньше понимаю. Но я не скрываю правду.
Борис, обессилев, плюхнулся на табурет. Он посмотрел на Алексея Палыча, словно призывая того в свидетели тупости инопланетных жителей.
Другой бы на месте Бориса мог насладиться чувством превосходства; это чувство согревает души многих людей. Некоторые способны годами копаться в себе, выискивая, чем же они лучше других. Есть и такие, кто может потратить на это всю жизнь. И тогда, устав от поисков, они неожиданно обнаруживают это превосходство. Им, к сожалению, оказывается возраст.
Борис Куликов был не из этой породы. Он умел работать. Он знал, что может и чего не может. Если кто-то из его одноклассников не мог решить несложной задачи по математике, Борис не хохотал и не издевался над ним. Но и не помогал. Таких он просто не замечал. Борис всегда шел вперед. На этом пути он никого не отталкивал, но никого и не увлекал за собой. Он делал свое дело, и из этого всегда что-нибудь получалось. Теперь же с мальчишкой не получалось ничего. И даже Алексей Палыч, с которым все всегда у Бориса ладилось, теперь ничего придумать не мог, а плыл по течению.
Вместо того, чтобы посочувствовать, Алексей Палыч сказал:
– Боря, а ведь ты не соврал, когда сказал инспектору, что мальчик твой брат. Вы и есть братья – по разуму.
– У меня таких братьев – целый класс, – буркнул Борис. – Только они умнее.
– Боря, я понимаю тебя, – стараясь говорить как можно мягче, произнес Алексей Палыч. – Я тем более понимаю тебя, потому... ну, потому что видел много разных ребят. Бывали и такие, от которых просто в отчаяние приходишь. Но они понимали, что делали. А наш гость не делает ничего назло. Он ведет себя как положено ребенку: если не понимает – спрашивает. Неужели ты хочешь, чтобы его "отозвали" только за это? Для меня само это слово звучит как-то жестоко. Будто не "отозвать", а убить.
Мальчик шевельнулся.
– Что такое "убить"? – спросил он.
– Это... ну, как тебе объяснить... – сказал Алексей Палыч. – Это так, вроде "отозвать".
– Отозвать?
– Да. Когда тебя отзовут, ты ведь с нами больше не будешь.
– Я с вами, – сказал мальчик. – Кто меня отзовет?
Алексей Палыч многозначительно посмотрел на Бориса.
– Никто тебя не отзовет, – сказал он. – Ты будешь с нами. Это была шутка.
– Что такое шутка?
На этот раз в затруднении оказался и Алексей Палыч.
– Боря, – сказал он, – ты у нас специалист по переводу с русского на русский. Может быть, попробуешь?
– Не могу я, Алексей Палыч [22], – взмолился Борис. – У меня и так в голове как будто каша. Я тебе потом объясню, – сказал он мальчику. – Ведь не горит у тебя?
– Не горит?
Борис застонал. Не голосом застонал, а так – внутренне. В школе ему давно уже объяснили, что русский язык богат и разнообразен. Но это был тот случай, про который говорят: "Язык мой – враг мой".
22
Автор тоже затрудняется объяснить, что такое шутка. У одного из племен Южной Америки шуткой считается столкнуть человека в водопад. У некоторых наших ребят шуткой считается подложить своему товарищу на сиденье кнопку. Очевидно, все зависит от местных условий...