Мира бросила короткий взгляд на смыкавшиеся створки двери.
— Астин? — прошептала недоверчиво.
Светловолосый парень в футболке с принтом Медицинского университета Рорайны и выцветших джинсах улыбнулся уголком рта.
— Спасибо, что заметила. Не пригласишь войти?
Дверь закрылась, и пришлось ждать, пока она откроется вновь.
— Астин! Это и правда ты? Но почему?.. Сбежал из дому?!
— Да нет. Отец вернулся, так что я могу спокойно учиться дальше.
— А потом?
— «Потом» будет через три года. Какая разница? Мало ли что произойдет за это время!
Мира немного поразмыслила над его словами и пришла к выводу, что ее такое положение вещей устраивает. Не совсем, конечно, однако это было лучше, чем ничего.
— Я бы обняла тебя, но у меня на руках бедный голодный запуганный Шустрик!
— А у меня — бессрочный абонемент на игровую площадку для кошек и двенадцать килограммов отборного кошачьего корма. По-моему, у нас есть что-то общее.
— Со вкусом курицы? — Мира шутливо толкнула Астина в бок и пропустила в каюту.
— Ага.
— Ты лучший!
— Я знаю.
Жизнь определенно налаживалась. У Миры были Шустрик, Астин и несколько беззаботных лет в их компании. А дальше…
Она не любила загадывать наперед. В конце концов, ей пока всего семнадцать. Время покажет, что правильно, что — нет. А до тех пор нужно радоваться тому, что имеешь.
Леви бежала по космопорту Оникса-1, не обращая внимания на недовольные окрики случайно задетых пассажиров. В ушах шумело так сильно, что она не различала чужих голосов.
Вперед! Только вперед, не останавливаясь и не оглядываясь! К выходу, к таксофлаеру, к свободе!
Репортер догнал ее на парковке. Преградил путь, выставил микрофон, как оружие.
— Как вы прокомментируете события на «Касэлоне»? — задал предсказуемый вопрос.
Леви заметила вдали свободный таксофлаер и, пригнувшись, попыталась обогнуть микрофон.
Она не поняла, споткнулась ли на ровном месте или ей подставили подножку. В один момент бетонное покрытие было под ногами, в другой — перед лицом.
Вспышка фотоаппарата помешала встать. Леви потеряла ориентацию и слепо зашарила перед собой, не в силах ничего рассмотреть из-за плававших перед глазами цветных кругов.
— Будет ли пересмотрено дело «предательницы Стар»? — выкрикнул кто-то другой.
— Ваши друзья хотят возобновить былые отношения? — прошелестел третий голос.
— Почему вы отказываетесь выступить с заявлением? — пискнул четвертый.
— Вы встречались со своим бывшим мужем перед его депортацией на Алиан? — прогрохотал пятый.
— Правда ли, что что вам предложили восстановление на службе? — загнусавил шестой.
— У вас были интимные отношения с Аристэем Волком, вашим напарником? — влез седьмой.
Леви потерла глаза и постаралась взять себя в руки. Она знала, что репортеров всего двое: тот, с микрофоном, и взявшийся невесть откуда субъект с камерой, но ее воображение придавало их фразам разные интонации, усугубляя панику.
— Без комментариев, — выдавила через силу. — Пожалуйста, оставьте меня в покое…
Они и не подумали отступить. Нависли над ней, как гиены, вспышка мигала, не переставая.
Затем стало тихо. То есть шум космопорта никуда не делся, а вот сочившиеся неодобрением голоса резко умолкли, и это было одновременно пугающе и восхитительно.
— Али Чат, Симор Асенир, вы задержаны за преследование, нападение и запугивание, — прозвучала над головой фраза, которую Леви мечтала произнести сама. — Сейчас вам зачитают ваши права.
Лязгнули наручники. Она вздрогнула, почему-то вообразив, что это по ее душу, и начала остервенело тереть глаза, не понимая: обзору мешает текущая из пореза на лбу кровь.
— Гражданка Стар, не двигайтесь. — Кто-то мягко сжал руку Леви. — Медицинская помощь прибудет через две минуты. Позвольте мне. — Влажная салфетка прошлась по векам, и зрение вернулось. — Осторожнее, у вас может быть сотрясение мозга. Давайте-ка зажмем вашу рану.
«Со мной обращаются как с человеком?» — Леви пристально посмотрела на полицейского, но не узнала его. Перевела взгляд на стоявших рядом патрульных — и опять-таки не увидела ни единого знакомого лица. Получалось, эти люди помогали ей не потому, что они когда-то служили в одном участке? Для них ненавистная всем «предательница Стар» уже не отличалась от обычных граждан?
— Мама! Ты в порядке?!
Леви подумала, что это, несомненно, сотрясение. Если в то, что в полицейских кругах каким-то чудом мнение насчет «предательницы Стар» изменилось, она еще могла поверить, то в Мика, называющего ее «мамой» перед гурьбой подоспевших репортеров, — нет.