– Какое горе! Как, как это могло произойти?! Ужасная трагедия! – всхлипнула она, манерно воздев глаза к потолку и приложив тыльную сторону ладони ко лбу. Помедитировав секунду в «синематографической» позе, дама отмерла и перешла на деловой тон: – Позвольте представиться – Ангелина Заречная – вдова Эдуарда Шалинского!
– О, еще одна-а-а вдова-а-а нарисовалась! Я фигею, дорогая редакция, – округлила глаза Мадлен, по паспорту Маша.
– Что такое? Как это – еще одна? – приподняла бровки Ангелина.
– Все мы тут вдовы, – усмехнулась Нина Прокопьевна. – Причем подозреваю, что все мы тут вдовы законные.
– Вы совершенно правы, Нина Прокопьевна. В какой-то мере так оно и есть. Собственно, для этого я вас и пригласил, – снова встал со своего места Туманов. – Сейчас все вам объясню, уважаемые дамы. Я адвокат Шалинского, представляю его интересы и в курсе всех его дел. Поэтому…
– Ну, Мурзик! Ну, козе-ел! Мало того, что импотент, так еще и многоженец! – перебила его Мадлен.
– Гнусный извращенец! – согласилась Ангелина. – Скотина подлая! Тварь поганая!
– Подонок! Негодяй! Сукин сын! – подала голос Вишняковская.
– Дамы, прошу вас, успокойтесь! Мы сейчас во всем разберемся! – попытался вмешаться Туманов, но на его робкую реплику никто не обратил внимания – вдовушки настолько вошли в раж, с азартом поливая своего покойного супруга, что остановиться уже не могли. – Может быть, кофе? – предпринял он еще одну попытку, тоже безуспешною. И Туманов, у которого уши свернулись в трубочку от изысканных нелитературных оборотов, притих, терпеливо ожидая, когда грязевой словесный поток иссякнет. Да, Шалинский оказался прав, подозревая, что одна из супружниц желает ему смерти, размышлял адвокат. Ошибался он лишь в одном – смерти ему желали все три.
Наконец дамы выпустили пар и постепенно успокоились.
– Итак, вернемся к делу, – обрадовался адвокат. – Как вы уже знаете, Шалинский скончался в больнице, куда его доставили от подъезда собственного дома с тяжелейшей травмой головы. Правоохранительные органы посчитали, что травму Шалинский получил в результате несчастного случая, и дело возбуждать не стали. Он с этим был категорически не согласен, полагая, что его заказали. Травма была несовместима с жизнью, Шалинский знал, что умрет, поэтому спешно вызвал своего нотариуса и написал завещание, в котором оставил все сбережения жене, но…
– Кому? – перебила адвоката Мадлен и нетерпеливо заерзала в кресле.
– У вас случайно выпить не найдется? – напряженно спросила Ангелина, обмахиваясь боа.
Нина Прокопьевна застыла, предчувствуя очередной подвох. И предчувствия ее вновь не обманули.
– Я не договорил, – сухо улыбнулся Туманов. – Дело в том, что претендентками на наследство является каждая из вас, так как имени наследницы Шалинский в завещании не обозначил. Но получит наследство только та, кто выполнит его последнюю волю – вычислит убийцу и засадит за решетку.
В кабинете воцарилась тишина.
– Вот сволочь поганая! – первой отреагировала Ангелина. – Даже перед смертью ухитрился очередную подлянку сделать.
– Офигеть! – сказала Мадлен.
Нина Прокопьевна промолчала, продолжая сидеть как изваяние.
– Позвольте, но как? Как мы сможем вычислить убийцу? Что за бред! Это незаконно! Где мы будем его искать? – возмутилась Ангелина.
– Простите, дамы, ничем не могу помочь, – развел руками Туманов. – Как вы знаете, у Шалинского двойное гражданство, и все свои деньги он держит в английских банках. Завещание он оформил с помощью своего лондонского нотариуса – это позволило ему обойти российское законодательство и составить документ в свободной форме. Пытаться что-то опротестовывать – бесполезно. Так что ваша задача – найти убийцу, а моя – проследить за выполнением условий и назначить вдовой ту, которая выполнит волю покойного. В письме, которое я вам отправил, содержится краткая информация по происшествию. Желаю удачи.
– Ни хрена себе, как Мурзика от кирпича приплющило, – истерично хихикнула Мадлен.
Нина Прокопьевна поднялась и, не прощаясь, выскользнула за дверь. Заречная и Мадлен переглянулись и шустро потрусили следом.
К дому – элитной сталинской девятиэтажке на Университетском проспекте, – где располагалась московская квартира Шалинского, вдовы подъехали практически одновременно. Нина Прокопьевна на метро, Ангелина на такси, Мадлен на своей машине. Мыслили дамы в одном направлении: решив начать расследование убийства Шалинского с осмотра места преступления.
Далее мысли вдов потекли в направлениях разных: Ангелина бросилась в подъезд, чтобы познакомиться с консьержкой и по возможности опросить соседей. Мадлен фланировала по двору, расспрашивая о недавних трагических событиях собачников и владельцев машин, паркующих свои автомобили у подъезда. Нина Прокопьевна понеслась в местное домоуправление, пытать слесарей и сантехников, чтоб выяснить, как можно пробраться на крышу.
Через полтора часа… Заречная и Нина Петровна вновь столкнулись у подъезда Шалинского – Ангелина выходила из парадного, Нина Прокопьевна, напротив, пыталась проскользнуть внутрь.
– Зря стараетесь, свидетелей все равно нет, – прошипела Ангелина, отпихивая Вишняковскую от двери.
– Раз нет, чего так волнуетесь. Пропустите! – волком глядя на модную писательницу, потребовала Нина Прокопьевна.
– С чего это вы взяли, что я волнуюсь? Ничего я не волнуюсь! Сказала же, бесполезно туда лезть! Или вы русский язык не понимаете?
– Понимаю!
– Тогда идите с богом!
– С какой это стати вы, голубушка, мне тут указываете? – уперла руки в бока Вишняковская.
– С той самой! – Заречная тоже уперла руки в бока.
– Вот вы, значит, как! Не хотите, значит, по-хорошему! – Нина Прокопьевна побагровела и со всей силы наступила Ангелине на ногу. Та взвизгнула, сорвала с шеи боа и несколько раз обмотала его вокруг стана бывшей оперной дивы.
– Отвечайте, что уже узнали! – требовала Ангелина.
– Пустите! Ничего я вам не скажу! – вопила Нина Прокопьевна, пытаясь размотаться.
Неизвестно, чем бы закончилась потасовка, если бы внимание озверевших вдовушек не привлекла бодро шагающая по двору Мадлен. Она тащила к своей машине пластиковый пакет явно с чем-то тяжелым.
– Похоже, эта стерва орудие убийства нашла! – насторожилась Ангелина и бросилась наперерез блондинке.
Нина Петровна молча понеслась следом, наконец-то размотав надоедливый шарф из страусиных перьев и волоча его за собой по грязи.
Заметив бегущих к ней конкуренток, Мадлен развернулась и понеслась в обратном направлении. Бежать на шпильках и с кирпичом в пакете оказалось непросто, но молодость взяла свое, и прежде чем Мадлен окончательно выбилась из сил, она успела нарезать пару кругов вокруг дома. Усевшись на мокрую лавку на детской площадке, Мадлен крепко прижала пакет к груди и попыталась отдышаться. По обе стороны от нее рухнули на скамейку Ангелина и Нина Прокопьевна. Последней пробежка далась особенно тяжело, говорить она решительно не могла. Заречная выглядела бодрее и смогла выдавить из себя пару слов.