- Сядьте, Вольдемар Никоновитч, - сухо бросил Гланц. - Это голографический фантом. Чего вы хотите, координатор?
- Всего лишь дружески предупредить вас, - вежливо сказал Сергий. -Организация, которую я представляю, вводит на всей территории России пси-визо-вый контроль. С этого момента все маги обязаны будут спрашивать разрешения у нас о предоставлении им права пересечь границу государства.
Барановский и Гланц переглянулись. Потом секретарь Совбеза вытер потный лоб, засмеялся, конунг усмехнулся.
- Не смешите меня, господин координатор. Каким образом вы собираетесь контролировать пересечение границ России людьми с магическими способностями?
Усмехнулся и Сергий.
- Для этого мы сформировали Закон контроля границ, который представляет собой глобальное заклинание симметричного ответа. Если вы пересечете границу государства без разрешения...
- То что? Вы пожалуетесь в милицию? Или в контрразведку?
- Вам ответит само наше пространство. Надеюсь, вы знаете, что такое накат?
Ретрансляторы сил Сатаны снова обменялись взглядами. Гланц скептически пожевал губами.
- Едва ли вам доступен такой уровень контроля.
- Поживем - увидим, - пожал плечами Сергий. - Я просто предупредил, чтобы вы не вмешивались в наши дела. Проект Пси-Пирамидальной Революции в нашей стране не пройдет, и вы ничем не сможете помочь.
- О, да вы пророк, господин волхв? Может быть, поспорим на эту тему? Хотелось бы выслушать вашу аргументацию.
- С пророком спорить нельзя. - По губам Сергия скользнула беглая улыбка. Его можно только убить. Однако мое время истекает, а вас убедить трудно, поэтому позвольте дать вам еще два совета. Господин Гланц, уезжайте отсюда и больше никогда не появляйтесь в России! Третья наша встреча будет для вас последней. А вас, Владимир Никонович, - Сергий посмотрел на Барановского, - я прошу поговорить с Иваном Авогеиным, чтобы он отпустил на волю жену Егора Крутова.
Барановский сверкнул глазами, пальцы его скрючились, он готов был сотворить еще одно заклинание, но опомнился.
- А что будет, если я не стану уговаривать Ивана?
- Вам придется это сделать, - грустно ответил Сергий. - Законы справедливости не работают сами по себе, но у них есть проводники и исполнители. Кто-нибудь из них вас настигнет. Подумайте над моими словами, пока еще не поздно.
Тело гостя засияло ярче, заставив его собеседников заслонить глаза ладонью, а когда сияние померкло, в комнате уже никого не было.
- Мальчишка! Наглец! - пробурчал Барановский. - Он посмел угрожать мне... нам!
- Он не смог бы в одиночку прорваться сквозь сферу пси-защиты, - задумчиво сказал Гланц. - Ему помог кто-то из москвичей. Поэтому мы его не почуяли.
- Если он в Москве, мы его найдем. - Барановский подсел к компьютеру. Гланц махнул рукой.
- Оставьте, Вольдемар Никоновитч, этот человек не чета вам, он владеет шестой степенью самореализации. Он уже далеко отсюда. Давайте лучше решим, что нам делать с Директором. Господин Валягин начинает выходить из-под контроля и замахиваться на абсолютную власть.
- Я уже думал над этим, - вздохнул Барановский, - его надо либо запрограммировать, либо... нейтрализовать. План уже продуман.
Гланц встал, похлопал хозяина дачи по плечу. - Я в вас не сомневался, Вольдемар Никоновитч. Вечером вы свободны? Не хотите сходить со мной в ресторан? Посидим, отдохнем, развлечемся. Не все же время работать.
- С превеликим удовольствием, - ответил секретарь Совета безопасности, перед глазами которого все еще стояла мудрая усмешка волхва.
Переславль-Залесский
ВОРОБЬЕВ
Он падал в бездну космоса уже тысячу лет и все никак не мог достичь дна. Впрочем, космосом это странное, постоянно меняющееся пространство он называл больше по привычке, так как сравнить его было не с чем. Не хватало ни знаний, ни словарного запаса. А началось все со взрыва и вспышки черного света, после которого Панкрат долгое время летел сквозь. огонь, дым и боль, терзающую распухшее клубом дыма тело, но более всего - глазные яблоки и уши, единственные не превратившиеся в дым органы. Почему он оказался в эпицентре взрыва, Панкрат не помнил, как ни напрягал память. Попытался было бороться со своим новым положением и потерял сознание от дурноты, но и после этого не оставил попыток сориентироваться и осмыслить, что произошло и куда он падает. Каждая такая попытка бросала его в пламя боли и беспамятство, но он был упрям и настойчив, и в конце концов периоды болевых ощущений стали сокращаться, а потом наступил момент, когда он вылетел в гулкую черноту с редкими огоньками звезд и-не видимыми, а ощущаемыми интуитивно твердыми предметами.
Падение прекратилось.
Панкрат висел, а может быть стоял или лежал, в центре черной сферы, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, и отдыхал, разглядывая "космос". Попытался пошевелиться, ожидая укола боли и потери сознания, но ощутил лишь короткий приступ тошноты, говоривший, что у него появился желудок. И вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит.
Напрягся, выдергивая голову из вязкой трясины тишины, получил-таки очередной болевой удар, но успел услышать чей-то рокочущий вибрирующий голос:
- Не спеши, воин, мешаешь собирать колки...
Сознание померкло и вернулось через какое-то время, и, хотя перед глазами по-прежнему стояла темнота с редкими вспыхивающими и гаснущими звездочками, Панкрат понял, что неизвестному "мастеру мозаики" удалось собрать осколки его тела, которое действительно казалось состоящим из кусочков стекла и керамики, связанных ниточками артерий, а в них пульсировала не кровь, а горячий кисель. И еще он осознал, что лежит на чем-то твердом и холодном, как могильная плита.
- Теперь выкарабкивайся сам, - прилетел откуда-то изнутри желудка тот же доброжелательный раскатистый голос. - Будь осторожен и терпелив.
- Кто... ты? - задал вялый мысленный вопрос Панкрат. - Ангел-хранитель?
- Не ангел, но хранитель. Прощай.
- Постой...
Но голос втянулся в желудок, порождая судорогу, от которой сознание Панкрата померкло. Прошло не одно столетие, прежде чем погрузившийся в небытие и выныривающий оттуда, как пловец из воды, Панкрат смог выплыть и выбраться на "твердый берег". Открыл глаза.